Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

3 декабря 2002 года прокуроры из Эбингдона послали запрос в Коннектикут[1496] с требованием предоставить корпоративные документы о производстве, маркетинге и дистрибуции ОксиКонтина. На тот момент Маунткасл проработал в правовой системе уже двадцать лет. Он трудился в Министерстве юстиции в Вашингтоне и вел судебные дела по всей стране. Он не видел причин, по которым пара юристов, ведущих дела из крохотного закутка в торговом ряду вирджинского лесного захолустья, не могла бы открыть новое уголовное дело против могущественной корпорации.

Но для того, чтобы это сделать, им нужно было офисное пространство побольше. Примерно в миле от торговой улочки, на другой стороне шоссе, кто-то выстроил современный офисный комплекс, совершенно неуместный на фоне своего окружения и по стандартам Эбингтона просто роскошный. Маунткасл называл его «Тадж-Махалом». Прокуроры арендовали там несколько кабинетов, в которых могли работать над новым делом. Поскольку весь штат состоял только из них двоих, они собрали с бору по сосенке команду наемных помощников[1497] из других агентств: специалиста по мошенничествам с «Медикэйд» из офиса генерального прокурора штата, пару уголовных следователей из FDA, специального агента из налогового управления США.

Если обязать Purdue предъявить документы, полагал Маунткасл[1498], то компания, вероятно, прибегнет к старому трюку из судебной практики: похоронит прокуроров в бумажных завалах. Юристы Purdue отреагируют на запросы таким валом документов, чтобы прокурорские даже не мечтали просмотреть их все. Если в архивах и были уличающие компанию документы, то она постарается затруднить их поиски настолько, насколько это вообще возможно. И действительно, в «Тадж-Махал» начали прибывать ящики, полные картонных папок. Их приводили грузовиками «ФедЭкса» – одну стандартную коробку за другой. Десятки тысяч страниц, потом сотни тысяч, а под конец миллионы страниц. Целый океан бумаг. Больше, чем способен за одну жизнь прочитать любой человек – да и любой коллектив людей. В какой-то момент один из сотрудников сделал фото комнаты, где хранились вещественные доказательства[1499]. На этом снимке видны около тысячи коробок с документами, аккуратно составленные штабелями, по девять штук в высоту и двадцать в длину, в лабиринте стальных стеллажей.

Но следователи предвидели эти трудности и подошли к ним систематически. Получая каждый новый документ, они сканировали его и вводили в базу данных. А просматривая внутренние документы Purdue и начиная составлять картину внутреннего устройства компании, следователи высылали новые, более детальные запросы. В итоге прокуроры из Эбингдона выслали компании почти шестьсот разных запросов[1500], роясь в конфиденциальных записях Purdue и останавливаясь на конкретных областях, вызывавших особенный интерес.

Для защиты в этом новом деле Говард Юделл приберег влиятельного вашингтонского адвоката по имени Говард Шапиро, который прежде служил советником ФБР, а теперь был партнером в юридической фирме «Уилмер, Катлер, Пикеринг, Хейл и Дорр». Рик Маунткасл, который раньше сам работал в Вашингтоне, скептически относился к феномену, который иногда называют «вращающейся дверью»[1501]. В таких фирмах, как «Уилмер», многие партнеры работали на высоких должностях в Министерстве юстиции, а в Министерстве юстиции многие из занимавших высокие политические должности прежде работали (и, возможно, надеялись когда-нибудь снова работать) в юридических фирмах вроде «Уилмера». В результате между главными партнерами таких частных юридических фирм и политическими назначенцами в Министерстве юстиции неизбежно возникали связи. Захаживайте иногда в какой-нибудь дорогой ресторан рядом с Белым домом в будний день – и увидите, как чиновники из министерства «братаются» со своими противниками за ланчем. Маунткасл мог сколько угодно хорохориться; он любил пошутить на свой счет, говоря, что является всего лишь «скромным поверенным из захолустного городишки». Но он тревожился: если уж Purdue задействовала такого адвоката, как Говард Шапиро, то может попытаться выиграть дело, не доказывая свою добропорядочность, а дав задание высокооплачиваемым юристам прыгнуть через голову Маунткасла – и заодно через голову его начальника Джона Браунли, – чтобы уговорить политических руководителей из Министерства юстиции зарубить расследование на корню.

Что, собственно, компания и сделала. Когда от прокуроров пошли запросы, коллектив защиты обратился непосредственно к одному из самых могущественных чиновников в Министерстве юстиции, заместителю генерального прокурора Джеймсу Коми. Идея, которую внушали Коми, была проста: прокурорские работники в Эбингдоне отбились от рук, и министерству нужно, как выразился Говард Шапиро, «приструнить Западный округ Вирджинии»[1502]. Поэтому Коми приказал Джону Брауни приехать в Вашингтон на встречу. Перед встречей Маунткасл и Рэнди Рамсейер посвятили Браунли в подробности дела, обговорив и найденные на тот момент улики, и причины, по которым расследование было начато обоснованно. Затем Браунли поехал в Вашингтон. Но когда он вошел в обставленный с помпезной роскошью кабинет заместителя генерального прокурора, Коми не пожелал даже взглянуть на доказательства. Он попросил Браунли кратко описать самые общие параметры расследования. Возник даже неловкий момент, когда Браунли пришлось объяснять Коми, что дело заведено против Purdue Pharma, производителя ОксиКонтина, а не Perdue Farms («Пердью Фармз»), концерна по переработке курицы. Когда он прояснил это маленькое недопонимание, Ками сказал: «Возвращайтесь в Вирджинию[1503] и делайте свое дело». Ему не понадобилось выслушивать всю речь подчиненного.

Это было большое облегчение. Прокуроры в Вирджинии добились уверенности и поддержки Коми – «прикрытия с воздуха», как говорят в Вашингтоне. И снова взялись за работу. Рик Маунткасл знал, что им противостоит целая бригада адвокатов (насколько было известно Маунткаслу, в фирме Шапиро около двадцати младших партнеров работали над этим делом), поэтому он изобретал мелкие хитрости[1504], чтобы его противники не расслаблялись. Иногда он в воскресенье заводил будильник на четыре утра, вставал, одевался, ехал в офис и высылал адвокатам Purdue факс с каким-нибудь сообщением. Благодаря этой уловке, видя время суток, указанное на факсе, они думали, что у прокурорских работников в Эбингдоне, должно быть, тоже целая армия помощников, которые круглосуточно пашут не покладая рук.

Вдобавок к разбору миллионов страниц затребованных документов следователи провели около трехсот бесед[1505]. То, что они выяснили, было ошеломительно. Руководство Purdue продавало свой нарратив о компании властям и обществу не менее эффективно, чем сбывало ОксиКонтин врачам. До своего увольнения секретарь Говарда Юделла[1506], Марта Вест, заметила, что у ее начальника развивается паранойя: он страшно переживал насчет хранения документов в компании и сотрудников, которые порой неосторожно излагали конфиденциальные сведения в письменном виде. Как оказалось потом, у Юделла были веские причины нервничать. Высылая запросы, следователи Браунли указывали в них электронные письма, служебные записки, протоколы совещаний, маркетинговые планы компании. Вдобавок они получили полевые заметки, написанные такими же торговыми представителями,