Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

class="p1">Наша беседа проходила в салоне командно-штабной машины, где и находился КП группировки «Север». На широком столе был расстелен план Грозного: улицы, площади, административные здания, парки и скверы. Слева от Булгакова лежали очки, лупа, блокнот, справа сигареты «Парламент», портативная радиостанция, телефоны ЗАС[132] и правительственной связи.

Я спросил у Владимира Васильевича:

– Как вы считаете, можно назвать Ханкалу ключом к Грозному?

– Нет, ни в коем разе. Как одно из направлений, причем очень важных, – да, назвать можно. Во-первых, отсюда кратчайший путь к Минутке и центру Грозного. А во-вторых, это военный городок, который всегда был базой: здесь и аэродром, и железная дорога. То есть, Ханкала важный рубеж, но ключом к городу ее назвать нельзя. Да, есть там «ключи» – несколько ключевых позиций, от которых зависит устойчивость обороны, и мы их знаем. Но к ним нужен подход: там наибольшее сосредоточение усилий бандформирований, они там больше проявляют активность. И к этим «ключам» мы еще не подошли. Посмотрим, может, и идти не придется. Боевики ведь несут потери, медикаментов у них нет, боеприпасов, продовольствия не хватает, с питьевой водой тоже большие проблемы. И потом, они не знают наших намерений, поэтому нервничают, у них появляется усталость. По-моему, пока нет смысла брать эти «ключи», они еще не созрели, а когда созреют, сами упадут, как спелое яблоко. Вот тогда и возьмем их – легко и без потерь.

– На стороне федеральных сил сражаются чеченские ополченцы Бислана Гантамирова. Они с вами взаимодействуют?

– С другими ополченцами, которые пытаются нам помочь, встречался, а с этими – нет. Могу сказать, что сейчас помощников среди чеченского народа, если брать в процентном отношении, намного больше, чем их было в 1995 году.

– Какие, на ваш взгляд, имеются еще отличия по ведению боевых действий в 1995 и в 1999 годах?

– Во-первых, мы, например, используем более мощные средства поражения, более точные и более массово, чем в 95‑м.

Во-вторых, народ, и не только в Чечне, но и в других субъектах нашего государства, поддерживает контртеррористическую операцию, а в 95‑м нас в основном поливали грязью. Конечно, и сейчас такие попытки предпринимаются, но в целом освещение специальной операции в прессе и на телевидении идет объективно. В прошлую кампанию, повторяю, в адрес армии нельзя было услышать ни одного доброго слова, а вот их («горных орлов с горящим взглядом») все превозносили.

В-третьих, обученность войск сейчас намного выше, чем была в 95‑м. И это несмотря на трудности, существовавшие в промежутке между этими кампаниями. Сами знаете, какие проблемы были тогда и с топливом, и с деньгами, боевую подготовку приходилось проводить не в полном объеме. И все-таки людей учили, изыскивались новые формы занятий.

В-четвертых, начиная с 1991 года мы растеряли немало военных кадров, а те офицеры, что остались в армии, умения организовывать и проводить занятия подзабыли. Поэтому в 1995‑м нам приходилось готовить командиров взводов, как говорится, на марше – и с марша бросать их в бой.

Ну и в-пятых, в 95‑м нам приходилось подразделения собирать из солдат, сержантов, офицеров, прибывавших из всех видов наших Вооруженных сил. А на формирование и боевое слаживание давали максимум десять дней. За такой короткий срок, согласитесь, невозможно привить механикам-водителям, наводчикам-операторам навыки, необходимые для боя. На этот раз, к счастью, специалисты прибывали более или менее подготовленные.

Есть, конечно, разница и в подготовке боевиков. Они хорошо обучены в основном индивидуально. Диверсионно-террористическую подготовку бандиты проходили в специальных учебных центрах, в том числе и за пределами Чечни. Инструкторы, которые их готовили, имеют богатый опыт. Еще одна сильная сторона противника – фанатичная преданность ваххабизму.

Ну и, естественно, знание местности: как в прошлый раз это было присуще боевикам, так и теперь. А вот бронетехники и артиллерии залпового огня у них, в отличие от 95‑го года, намного меньше. Появлялись единичные экземпляры, но мы вовремя их уничтожали.

С другой стороны, разгром бандформирований под Ботлихом, в Кадарской зоне, в Новолакском районе Дагестана поднял моральный дух солдат, офицеров, которые поняли, что не так страшен черт, как его малюют. Бить противника можно, и даже крепенько.

– Какие, по-вашему, качества должны быть присущи командиру в бою?

– Прежде всего, жесткость – не жестокость, а именно жесткость. Она необходима для того, чтобы выполнить задачу и спасти своих подчиненных. В этом, наверное, и есть специфика нашей работы. Командир – профессия почетная, но очень трудная. Трудность состоит в том, что только командиру – единственному человеку, ни в какой другой профессии нет такого права, – дано право посылать людей на смерть. А это очень нелегко делать. Это только в кино все просто: командир просто отдал приказ, рота просто пошла в атаку, солдат просто упал убитый, сержант просто упал раненый, и его в героической позе вынесли с поля боя.

На самом деле в психологическом плане война очень тягостно действует на всех: не только на подчиненных, но и на командира, оставляя глубокий след в его душе. Ведь ты, когда отдаешь приказ, наверняка знаешь, что кто-то из этих ребят может погибнуть, что кто-то может быть ранен, но задачу выполнять все равно надо. Вот почему командир обязан постоянно думать, как и выполнить боевые задачи, и сохранить людей. Хотя, конечно, в бою человек ни от чего не застрахован.

«…Захочет ли этого народ?»

21 декабря в Моздоке состоялась пресс-конференция командующего ОГВ генерал-полковника Виктора Казанцева. Обстановка (и оперативно-тактическая, и политическая), сложившаяся вокруг Грозного, была не вполне понятна. Вроде бы войска взяли столицу Чечни в кольцо и, по идее, в дело должны были вступать штурмовые отряды. Однако в боевые действия «федералов», как обычно, вмешалась политика.

14 декабря 1999 года ИТАР-ТАСС сообщил, что «российские военные не планируют штурма Грозного». Об этом заявил журналистам министр обороны РФ маршал Игорь Сергеев. По его словам, «никаких штурмов Грозного, которые были бы похожи на действия в прошлой чеченской кампании, не будет». Командование Объединенной группировки войск на Северном Кавказе «рассматривает различные варианты» проведения операции по освобождению города от боевиков.

Мнение, которое отстаивали Генштаб и его начальник генерал армии Анатолий Квашнин, командующий ОГВ генерал-полковник Виктор Казанцев, было вполне определенным: Грозный надо брать[133].

Короче говоря, журналисты в Моздоке были в неведении: что же произойдет в ближайшее время? Поэтому пресс-конференция Казанцева была как нельзя кстати. Я записал ее на диктофон полностью, но приведу лишь небольшой фрагмент. После того как Виктор Германович обрисовал общую картину на «чеченском театре военных действий», от журналистов посыпались вопросы. Один из них