Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

Мы с Мих<аилом> Ал<ександровичем>[32] публикуем Библиографию декабристов в Сибири. Впрочем, Мих<аилу> Ал<ександрови>чу принадлежит только присылка около сотни карточек из исторических журналов и ссылочных. Вся же остальная работа по проверке материалов, подыскиванию статей, составлению указателей etc. etc. проделана мной. Указатель этот печатается в сборнике Иркутской Комиссии «Сибирь и Декабристы».

Подобно тому как библиография неизменно сопровождала фольклорно-этнографические исследования М. К., освоение темы «Сибирь и декабристы» не мыслилось им без добротного библиографического оснащения. Подчеркивая частный, «провинциальный» характер указателя, обращенного прежде всего к «местным деятелям: педагогам и краеведам», и объясняя читателю вынужденную его неполноту («На всю Сибирь имеется только одно богатое книгохранилище, в котором можно работать в полном смысле этого слова»[33]), М. К. тем не менее отнесся к этой скромной задаче весьма ответственно и даже снабдил свой труд вспомогательными указателями – географическим, именным и тематическим.

Основное его внимание было по-прежнему приковано к Николаю Бестужеву. Завершив в Ленинграде вторую публикацию, посвященную статье Бестужева «О бурятском хозяйстве»[34], он переходит к следующим темам. Обнаруженный в пушкинодомском архиве листок с местными словами, записанными рукой Николая Бестужева, послужил основанием для небольшой публикации «Областные слова Селенгинского округа в записи декабриста Н. А. Бестужева»[35]. Далее следует «Дневник» Николая Бестужева, который тот вел во время знаменитого перехода декабристов из Читы в Петровский Завод (1830). С этой публикацией получился, однако, конфуз. Опубликованный под заголовком «Декабрист Н. А. Бестужев. Дневник путешествия из Читы. 1830»[36], этот текст, как выяснилось впоследствии, принадлежал Михаилу Бестужеву, брату Николая[37]. Ошибка была вызвана неверной атрибуцией М. И. Семевского. Да и сам М. К. недостаточно разобрался поначалу в бестужевских бумагах. В своем отчете он, например, сообщает, что изучил «черновики воспоминаний М. Бестужева о его поездке на Амур в 1860 году»[38]. В действительности амурское путешествие Михаила Бестужева состоялось в 1857 г., а его «черновые» воспоминания об этом путешествии неизвестны (сохранились лишь путевые письма, напечатанные самим М. К. в 1952 г., и бестужевский дневник, подготовленный под его же редакцией, но до настоящего времени не опубликованный[39]).

К «бестужевскому циклу» работ М. К. 1925–1927 гг. относятся, кроме того, опубликованные им письма декабриста В. А. Бечаснова к братьям Бестужевым[40] и биографические заметки о Николае и Михаиле Бестужеве, написанные в 1927 гг. для «Сибирской советской энциклопедии». В отчете (март 1926 г.) значилась также работа «Из бумаг бр<атьев> Бестужевых» (с пометой: «Готов<ится> к печати»). Что именно имел в виду М. К., определить трудно – возможно, отдельные письма Николая и Михаила Бестужевых, которые будут изданы в 1929 г. отдельной книжкой. «Налаженное было печатание писем Бестужевых в Верхнеудинске сорвалось, так как сменились лица, а с ними и политика, – сообщал он Б. Л. Модзалевскому 11 февраля 1927 г. (из Иркутска). – Впрочем, я еще не теряю надежд»[41].

Особое место в этом ряду занимает статья «Поэма Шамиссо о декабристе А. Бестужеве»[42]. Стихотворный отклик немецкого поэта-романтика А. фон Шамиссо (1781–1838) на рассказ немецкого путешественника А. Г. Эрмана, встретившего в Якутии в 1828 или 1829 г. ссыльного Александра Бестужева (Марлинского), принадлежал тогда к числу «совершенно неизвестных» для историков как русской, так и немецкой литературы. Заинтересовавшись этим сюжетом, М. К. решил попробовать свои силы в области компаративистики. Любопытно, что одновременно с ним и совершенно независимо от него небольшую статью, посвященную поэме Шамиссо «Изгнанники», написал М. П. Алексеев[43], изучавший в те годы поэзию декабристов и, в частности, творчество Марлинского. Обе работы появились почти одновременно, и авторы, уже вступившие к тому времени в оживленную переписку, обменялись на этот счет шутливыми репликами.

А в сборнике «Бунт декабристов», где появилась статья М. П. Алексеева о Шамиссо, М. К. поместил другую свою «компаративистскую» статью – «Стерн в восприятиях декабристов»[44]. В центре ее – рассказ Николая Бестужева «Отчего я не женат», «насыщенный Стерном» и отражающий, по мнению М. К., настроения и переживания русской революционной интеллигенции 1820‑х гг. Появление статьи Алексеева о Шамиссо и «стерновской» статьи Азадовского под одним переплетом не вызывает вопросов: этот юбилейный декабристский сборник (одна из последних книг, выпущенных в издательстве «Былое») составляли и редактировали Ю. Г. Оксман, дружески связанный с обоими авторами, и П. Е. Щеголев.

Невыясненной остается судьба одной крупной работы М. К., о которой впервые сообщила Л. В. в статье «Из научного наследия М. К. Азадовского»[45]. Оказывается, еще в 1924 г. М. К. начал составлять антологию «Сибирь в лирике декабристов». Спустя 15 лет, обсуждая с С. Е. Кожевниковым, возглавлявшим в конце 1930‑х гг. Новосибирское областное издательство, ряд возможных книг по сибирской культуре, М. К. вспомнит и об этой давней работе: «…у меня имеется уже на 8/10 готовая антология „Сибирь в лирике декабристов“, даже и комментарии почти все вчерне готовы (это остатки одного неосуществившегося издания)…»[46] Однако, работая долгое время с архивом М. К., мы не смогли обнаружить даже следов этой «вчерне готовой» антологии.

И еще об одной несостоявшейся декабристоведческой работе М. К. той поры. В 1925 г. он написал очерк о рисунках тобольского художника (а также писателя, краеведа, этнографа) М. С. Знаменского (1833–1892), выполненных в качестве иллюстраций к его повести «Исчезнувшие люди» (опубликована в 1872 г.). Рисунки были получены от «дальних родственников» художника, и он намеревался опубликовать три из них («Дом чернокнижника», «Семья декабристов» и портрет И. И. Пущина)[47]в пушкинодомском издании «Памяти декабристов». Однако в указанном томе рисунки не воспроизведены, о них даже не упоминается. Издать книжку с иллюстрациями Знаменского также не удалось.

23 марта 1929 г. в ответ на письмо И. Ф. Масанова, содержавшее информацию об одном из альбомов Знаменского (66–36), М. К. сообщает: «У меня даже заготовлена статья о нем, да негде напечатать. Но кроме того, М. С. Знаменским выпущен в Тюмени еще один альбом „Моя поездка на кумыс“ – ряд зарисовок сибирских городов. Год – 1876»[48].

О работе М. К. над прозой и рисунками Знаменского говорится в его письме к А. А. Богдановой от 18 ноября 1929 г.:

О Знаменском. Вы, конечно, правы, что Старожил – это М. С. Знаменский. «Исчезнувшие люди» – ялуторовские декабристы. Это я установил еще в 1925 г. Расшифровку псевдонима я дал в своем указателе «Декабристы в Сибири» (под № 253)[49], впрочем, я пошлю Вам этот указатель. Кроме того, мне удалось приобрести ряд рисунков, которые были