Синоп (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

лафета, кого-то куском рангоута. Огромные жертвы и главное ужас от падающих с неба мертвых тел был так ужасен, что батарея прекратила огонь. Большая часть артиллеристов была убита обломками «Навек-Бахри», те же, кто остался в живых пребывали в ужасе. Они просто разбежались. Но разве можно их за это винить!

– Аллах явил нам конец света! Он не желает нашей победы над неверными и так жестоко карает своих рабов! – кричали бегущие по улицам Стамбула обгоревшие артиллеристы. – Спасайтесь, правоверные!

Тем временем, развернувшись на шпринге, «Константин» уже открыл огонь по второму 60-пушечному неприятельскому фрегату – «Несими-Зефер». В час пополудни якорная цепь «Несими-Зефира» была перебита, и его прижимным ветром понесло к берегу. С перебитыми стеньгами и реями, с поврежденным рулем и разбитыми орудиями фрегат выбросился на остатки мола возле греческого предместья.

Вскоре затем выброшен был полностью разбит и корвет, который выбросился на берег у батареи N 5.

Из хроники сражения: «После того как фрегат «Навек-Бахри» был взорван и фрегат «Несими-Зефер» выбросился на мель, левый фланг турецкой боевой линии замыкался корветом «Неджми-Фешан». Этот корвет не спускал флага и продолжал непрерывно обстреливать русские корабли, что вынудило Ергомышева избрать его главной мишенью для орудий правого борта «Константина». Сразу же после выхода из строя «Несими-Зефера» корабль «Константин» перенес весь огонь на «Неджми-Фешан», и с каждым выстрелом русского корабля на неприятельском судне увеличивались разрушения. Несколько бомб, пронизав борт турецкого корвета, разорвались во внутренних помещениях и вызвали пожар. Еще через несколько минут снаряд, пущенный с «Константина», продырявил наружную обшивку корвета, и через пробоину хлынули потоки воды. Вскоре корвет «Неджми-Фешан» также был отброшен на берег к батарее № 5, и на корабле «В. к. Константин» заиграли отбой».

* * *

84-пушечная «Чесма» замыкала правую колонну линейных кораблей. Командовал кораблем капитан 2 ранга Микрюков. Молодым мичманом прошел он Варну и Анапу, дрался в боях при Пендераклии, Ачкесаре и при Геленджике, крейсировал у абхазских берегов, ходил в десанты.

Что касается «Чесма2, то в начале боя она также сосредоточила свой огонь на фрегате «Навек-Бахри». Когда же тот совместными усилиями был уничтожен, «Чесма» развернулась на шринге к батареям № 4 и № 3.

– Ну теперь, червяки земляные, и ваш черед настал!

«Подойдя к своему месту против турецкого фрегата и двух береговых батарей сажень на 50, – вспоминал позднее мичман Обезьянинов, – мы бросили якорь и стали на шпринг, и тотчас же начали действовать: начали залпом из всех орудий, но в это время турецким ядром перебило у нас шпринг, и корабль стало поворачивать по ветру носом к неприятелю под его продольные выстрелы; положение критическое, но старший лейтенант Купреянов не зевал, тотчас распорядился завозом нового верпа, который на всякий случай был готов на барказе, достаточно было нескольких минут, чтобы все дело исправить. Новый верп был заведен, и корабль завернул бортом к неприятелю, тотчас открыли успешный огонь с другого, уже противоположного, борта».

В ответ на выстрелы крепостных пушек комендоры «Чесмы» мощным огнем сметали береговые укрепления, которая теряло одно орудие за другим. В этой дуэли особо отличились лейтенанты Михаил Белкин и Михаил Шемякин, командовавшие орудийными деками. Ни один выстрел линейного корабля не пропадал даром, и огонь турецкой батареи становился все слабее. Разрушенные укрепления, подбитые и исковерканные пушки, множество убитых и раненых – такова была жуткая картина на берегу. Турки пытались, было, отстреливаться, но затем просто разбежались.

Подавив сопротивление батареи № 4, «Чесма» перенесла огонь всех орудий на батарею № 3. Хотя эта батарея находилась на значительном отдалении от центра сражения, тем не менее, ее каленые ядра достигали русских кораблей первой колонны.

– Весь огонь сосредоточить на неприятельской батарее! – распорядился командир «Чесмы» Микрюков. – И ни на что более не отвлекаться!

Описывая в воздухе огненный след к берегу полетели десятки бомб и ядер. Своим огнем «Чесма» надежно прикрыла «Императрицу Марию» и «Константин», которые в это время заканчивали разгром левого фланга турецкой эскадры. От меткого и непрерывного бомбардирования ответный огонь турок с берега быстро слабел. С «Чесмы» было видно, как осыпаются амбразуры, заваливаются траверзы на батарее. Наконец с берега раздался одинокий выстрел. Вслед за этим остатки батареи накрыл полновесный бортовой залп, и батарея № 3 замолчала навеки.

Уничтожение батареи № 3 имело свои неожиданные последствия. Дело в том, что на ней с самого начал боя находился губернатор Синопа Гуссейн-ганзи-паша. Когда дело стало принимать нешуточный оборот, губернатор не стал испытывать судьбу и бежал из города. Вместе с ним бежал и начальник батареи. За начальниками, как это обычно бывает, бросились в разные стороны и остальные. Что касается губернатора, то его бегство видел весь город.

– Гусейн бежал! Гуссейн бежал! – кричали турчанки и, хватая детей, мчались по улицам.

Началась всеобщая паника и вот уже толпы турок бросились в близлежащие горы. Вслед за ними устремились и турецкие солдаты, обслуживавшие батареи.

Из рапорта П.С. Нахимова: «Корабль «Чесма» до взрыва неприятельского фрегата «Навек-Бахри» действовал также по нем и по батареям № 4 и № 3, потом поворотясь к батареям, срыл обе».

Ветер развеивал густые клубы порохового дыма. Время от времени корпуса русских линкоров сотрясались от мощных взрывов, то уходили в небытие последние суда Осман-Паши.

Пятая глава

В колонне контр-адмирала Новосильского

Левую колонну вел за собой в бой «Париж» под флагом младшего флагмана. Контр-адмирал Новосильский был личностью на флоте Черноморском известной и всеми почитаемой. Когда-то старшим офицером под началом Казарского, он дрался он на героическом бриге «Меркурий», за что получил орден, чин и пистолет в фамильный герб, затем спустя несколько лет тем же бригом и командовал. Водил эскадры, командовал дивизией и вот теперь он ведет за собой колонну боевых кораблей в главное морское сражение своей жизни.

Рядом с высоким и худым Новосильским, командир «Парижа» крепко сбитый и курносый Истомин. Командир «Парижа» еще мичманом прошел Наварин, а затем всю жизнь считался одним из любимейших учеников адмирала Лазарева. «Парижем» он командует уже четыре года с момента спуска корабля на воду, а потому и корабль, и команду знает, да и в себе уверен.

Уверенность командира передается и остальным. На шканцах «Парижа» царит полная тишина, а если кто и говорит, то только вполголоса. Громко подаются лишь общекорабельные команды. Так заведено на «Париже» с первого дня, так происходит и сейчас в бою.

Старший офицер «Парижа» Павел Перелешин время от времени поглядывал на окутанный уже первыми пороховыми клубами «Великий князь Константин». Где-то там, среди вспышек орудий сейчас сражался его старший брат