Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

напрягаться и выворачиваться, и ощущение, будто сходишь с ума. А это пугающее ощущение. - У меня был такой опыт. Только он не связан с Джиёном. – Тэян отвёл глаза к иллюминатору. – Я из-за своего страха перед сумасшествием загремел в тюрьму. С тех пор я твёрдо осознал, что лучше верить, чем поддаваться этому страху. Ступая на зыбкую почву теряешь опору. - Расскажешь? – попросила я. Лететь ещё было долго. И мне стало действительно интересно. Я знала, что Тэяну было за что угодить за решётку: рэкет, сутенёрство, продажа наркотиков, драки и грабежи, взломы и кражи. Но как его поймали – я не знала. - Был у меня товарищ один – первоклассный киллер. Очень талантливый убийца. Сам всё планировал и не оставлял следов. Он был хорош и в запугивании жертвы, мог изводить различными способами. Так вот, я как-то нанял его убрать конкурента – главаря очень доходного района, который я должен был заполучить после его смерти. Джиён убедил меня в необходимости этого шага, у него там был кое-какой свой интерес. Так вот, убрал я этого босса, занял его место – всё шло отлично, райончик и впрямь был золотоносный. Но прошло время, и вдруг обнаружился мститель, который хотел непременно узнать, кто был заказчиком и убийцей. Этот мститель убирал всех подозреваемых и тех, кто не хотел говорить. Естественно, я понял, что охота идёт на меня, и если поначалу не думал, что кто-то добьётся успеха, то потом круг стал смыкаться, и я ощутил, как дистанция между мною и карателем сокращается. И, знаешь, этот неизвестный враг имел все привычки моего товарища-киллера, такую же манеру, такую же неуловимость. И хотя он уверял меня, что ни при чём, я не поверил ему, и решил обогнать его, до того, как он меня прикончит, сдав в полицию. Я предпочёл спасти жизнь, потеряв свободу. В результате выяснилось, что это действительно был не он, но было поздно – меня уже зацапали копы. Утерянная вера отвесила мне пинка, поучительно показав, как плохо поддаваться сомнениям. - А что с товарищем? И с мстителем? - Что с последней, не знаю – это оказалась девчонка, дочь убитого босса. Она куда-то подевалась, в тюрьме меня достать ей было невозможно, а после я оказался здесь. Сюда никто без ведома Джиёна не сунется. А товарищ… у него оказались связи в службе безопасности, ему помогли бежать из страны. Он всё ещё в международном розыске. - А он не пытался потом организовать реванш за то, что ты сдал его полиции? - Нет. Он оказался намного лучшим человеком, чем я. Я не думал, что в криминальном мире возможно сохранить какие-то принципы и благородство, но оказалось – можно. Я допустил очень большую ошибку, усомнившись в нём. И дело даже не в том, что пришёл конец нашей дружбе, а в моей совести. Она у меня после того случая появилась. - Ну, так это даже хорошо, - улыбнулась я и подалась вперёд, пожав его ладонь. – Один неприглядный поступок внедрил в тебя человечность. Тем более, товарищ тебя простил. Всё хорошо. - Он-то да, - кивнул Тэян и, после того, как я коснулась его, повернувший лицо на меня, он далёким отсюда взглядом обвёл салон самолёта. – Помнишь, я тебе говорил, что любил однажды? Но пока сидел в тюрьме – она вышла за другого. - Помню. - Это была его сестра. Вот она-то меня никогда не простит, - хмыкнул Тэян. – Даже не в прощении дело… Наверное, для прощения в её сердце место нашлось, слишком уж она милосердная сама по себе. Но есть поступки, которые можно забыть, а впечатление от них, неосознанное, глубинное, останется, и оно не даст родиться никаким добрым чувствам вновь. – Я всмотрелась и вслушалась. Не любит ли он до сих пор ту девушку? Несмотря на его чувства ко мне, которые возникли в прошлом году, я не сомневаюсь, что бывают и более давние, пустившие корни привязанности, которые никогда не искоренятся, и будут теребить всю жизнь, давать нежизнеспособные ростки надежды. В этом всём меня в себе поражает отсутствие таких кладовых памяти и чувств, я всегда считала себя постоянным человеком, но почему-то после ночи с Джиёном из меня окончательно испарились воспоминания о женихе, существовавшем когда-то (будто в другой жизни), и о Мино, долгое время казавшимся самым прекрасным мужчиной, что встречался мне. - Знаешь, если бы неприятные впечатления невозможно было искоренить, - сказала я Тэяну, - я бы не летела сейчас в Сингапур. Пожалуй, при определённой степени безумства – иначе я себя охарактеризовать не могу – можно и не сохранить в себе предупреждающих блокаторов, созданных жизненным опытом. И ведь я тоже замужем за другим мужчиной, Тэян, однако… Кто знает, если ты по-настоящему любишь… - О нет, Даша, нет, - отмахнулся он не небрежно, а как-то оборонительно, будто отбиваясь от горячего угля, угодившего в ладонь, или назойливой мухи, не знающей меры в своих бесцельных домогательствах. – Хуже утерянной веры только обретенная надежда, которой не суждено быть оправданной. Я не абсолютный фаталист, но есть вещи, в которые, я понимаю это, соваться больше не стоит. - Вот бы мне научиться понимать, куда стоит соваться, а куда нет. И нужно ли было соглашаться на этот полёт? - Там будет видно, - понимая, что никак меня сейчас не убедит и не успокоит, сменил Тэян тему. Точнее, прекратил эту, и дальше вынужденно пришлось говорить о другом. Мы приближались к Чанги. За окном показались огни Сингапура, разостланные под дымкой рассветного свечения, розово-туманной заспанности раннего утра. Здесь Джиён был царём, правителем, императором, богом, никакой нужды прятаться на задних дворах его личному самолёту не было, если бы в нём не находилась я. То, что меня по-прежнему следовало прятать, что-то сообщало мне о намерениях Джиёна относительно моей персоны. Насколько я успела заметить, узнать и убедиться, всё, что его не трогало, всё, чему он не придавал значения, всё, что не обладало для него ценностью – он выставлял напоказ и держал публично. То, что его волновало хоть как-то, и чего он лишаться не хотел – хранилось в тайне. Если я оставалась его тайной, значит, ещё чего-то стоила. Аэропорт – бывшая база британских ВВС, о чём уже и не вспомнить, глядя на современный, полностью мирный вид объекта, переделанного исключительно под гражданские удобства - сияющий стеклянной капсулой, увеличивался по мере снижения высоты.