История Масуда. 1030-1041 - Абу-л-Фазл Бейхаки

был не в силах оторвать от него глаз. Эмир Махмуд украдкой поглядывал и видел вспыхнувшую страсть и безумие брата, но прикидывался ничего не замечающим. Так прошла некоторое время, /253/ и эмир Махмуд сказал: «Брат, ты после отца остался мальчиком, а отец, умирая, сказал Абдаллаху, дебиру, дескать, несомненно, что Газнийским царством будет править Махмуд, потому что Исмаил не тот человек. Так передай же от меня Махмуду, что я мол, беспокоюсь за Юсуфа и поручаю его тебе, воспитай в нем такой; же нрав, как у тебя, и люби его как своего сына. Ты знаешь, сколько добра я тебе сделал по сию пору, и мы полагали, что из тебя выйдет воспитанный человек, но оказывается ты не таков, как мы думали. Чего ради ты разглядываешь на пиру наших гулямов? Тебе приятно было бы, коль кто-нибудь на пиру стал бы заглядываться на твоих гулямов? Взор твой уже давно прикован к этому Тогрулу. Не будь у меня уважения к душе отца, тебя бы постигло суровое наказание. На сей раз я тебя прощаю и дарю тебе этого гуляма, потому что у меня таких как он много. Но будь осторожен, чтобы в другой раз такого промаха не случилось, а то с Махмудом такие шутки плохи». Юсуф смутился, встал, облобызал землю и промолвил: «Каюсь, такого проступка больше не случится». — «Садись», — сказал эмир, тот сел. [Эмир Махмуд], пренебрег этой нечаянностью, продолжал пир, и ради Юсуфа была выпита чаша примирения.

Эмир Махмуд позвал своего слугу по имени Сафи под началом коего находилось несколько гулямов, и приказал ему отослать Тогрула к брату. Его отправили, Юсуф возликовал, щедро одарил слуг и, раздал много милостыни, а того гуляма возвысил. Тот сделался у него хаджибом, и Юсуф любил его пуще сына. Когда черная ночь для него сменилась ясным днем, а солнцу случилось затмение[612], Тогрул посватал себе жену из именитого семейства и обставил бракосочетание и свадебное торжество столь неуместной пышностью, что некоторые благоразумные люди [этого] не одобрили. Наказание и возмездие тому вельможе были такие, как я рассказал, а Тогрул после смерти своего господина получил нечто вроде чина и кое-какую благодарность от султана Мас'уда, но стал ненавистен ему и большей части людей. Предательство измучило его и он умер в молодом возрасте, обманутый в надеждах. Это и есть наказание за вероломство. Сохрани господь, да славится поминание его, всех мусульман в добродетельной чистоте и да окажет он вернейшую помощь отблагодарить его за благодеяния, ибо облагодетельствованы мы по милости и всеобъемлещему милосердию его! /254/

После кончины эмира Юсуфа, да смилуется над ним Аллах, слуги его разбрелись. У его кедхудая Бу Сахля Лакшана[613] приключились затруднения, он подвергся отобранию имущества[614], а был он человек образованный, умный и скромный. Конец его был таков, что ему поручили должность амиля в Бусте[615], ибо он сам происходил из Буста, и в этой должности он и получил повеление [переселиться в иной мир]. А ходжа Исмаил претерпел много неприятностей и хлебнул много холодного и горячего. Он охранял права этого семейства и взял на себя заботу о детях эмира Юсуфа. Стоял за них, падал, снова шел в гору и в пору эмира Мавдуда[616] стал опять более известен, начал заниматься личными делами упомянутого государя, преуспел в них, оправдал доверие и, само собой, сделался уважаемым лицом, так что теперь, в счастливые дни преславного султана Абу Шуджа Фаррухзада, сына Поборника веры в Аллаха, ему пожалована должность уполномоченного и управляющего царскими имениями и много [других] дел. Он долгое время исправлял эти должности таким образом, что за ним не открылось ни одной провинности.

Еще был Амуй. Амуй, когда дела его стали плохи, отошел в безопасное место. После [смерти] Юсуфа он бросил служить созданию [человеческому] и предпочел михраб, молитву, Коран и благочестие и при этом остался. Государи из этого дома, да будет ими доволен Аллах, несколько раз предлагали, чтобы он исправлял какую-нибудь должность, и он недолгое время был саларом газнийских газиев, но в конце концов он подговорил ходатаев за себя и от этого избавился. Несколько раз просили, чтобы он поехал послом, но он ухитрялся отделаться. В четыреста сорок девятом году к нему приставали, чтобы он взял на себя должность мушрифа газнийских вакфов, и просили ради того, чтобы привести в цветущий вид, но он увертывался, покуда разговор, не прикончил. Нужно быть совершенным человеком, чтобы суметь сделать подобное и оказаться в силах свернуть шею алчности и страстям. Господь бог, да славится поминание его, не даст погибнуть ни одному рабу своему, идущему по пути его! Бу-л-Касим Хакик[617], бывший недим эмира Юсуфа, человек содержательный и деловой, тоже никому не служил, он был благороден и исполнил свое обязательство. Оба они живы поныне, находятся здесь в Газне и дружат друг с другом. У меня нет возможности рассказать о дружеской привязанности всех [остальных], хотя это и не отошло бы от правила бытописания. Поскольку этот рассказ окончен, /255/ я теперь возвращаюсь к истории султана Мас'уда, да будет им доволен Аллах, после устранения эмира Юсуфа и ссылки его в крепость Секавенд.

На другой день [эмир] выступил из Балака и потянулся к Шаджгаву[618]. Явились серхенг Бу Али, кутвал, и Абу-л-Касим Али Новки, начальник почты. Им обоим навсегда было приказано выезжать навстречу до этого места. Эмир их милостиво принял соразмерно достоинству [каждого]. Кутвал, как он это умел делать, привез с собой столь много вкусных яств, что им меры не было. Эмиру это пришлось очень по душе, он сказал много любезных слов и отправил обоих обратно в город. [Тогда же] он дал приказ кутвалу хорошенько подумать и расставить значительное число пехоты, начиная от Халкани[619] до кушка, чтобы не случилось беспорядка, поскольку триумфальные арки стояли [близко] одна за другой. На следующий день, в четверг, восьмого числа месяца джумада-л-ухра четыреста двадцать второго года[620], эмир с большой пышностью отправился в столицу. Жители города, мужчины, женщины и дети, волнуясь вышли на улицы. В Халкани разбили столько роскошных шатров, что старики признавались, подобных не помнят. Рассыпали деньги без меры. Пробиться сквозь триумфальные арки можно было только с великим трудом. Много народу отправилось к Хушкруду и на поле Шабехар. Около часу пополуденной молитвы эмир прибыл во дворец Кушки Ма'мур и благополучно и счастливо там остановился. Его тетка, благородная Хатли, да будет ею доволен