Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

Соответственно, для таких мыслителей различия между историками, политическими памфлетистами и философами имеет ключевое значение. Однако различение – не единственная проблема, поскольку важна также и иерархия разных видов опыта. Проведение различия между разными видами опыта – одно, а наделение наиболее высоким статусом самого абстрактного вида опыта – совершенно другое. Абстракция – просто инструмент мысли, который в основном работает за счет «заключения в скобки» предикатов суждений, и неочевидно то, что она является высшим источником мудрости. В самом деле, ее претензия на превосходство состоит в том, что она может дать наиболее широкое и общее описание человеческого опыта, в которое укладываются все остальные его разновидности. В этом отношении философия – это деятельность более высокого порядка, исследующая предпосылки всякого иного вида опыта или деятельности. И, конечно, условия самой философии – один из первичных вопросов философии.

Такой подход может быть интересным в качестве интеллектуального упражнения, однако он покоится на ряде тезисов, с философской точки зрения сомнительных, а когда он применяется к категоризации рефлексивного мышления, то обходит те вопросы, которые сам же ставит. Если задача просто в том, чтобы провести различия между разными способами прочтения текста, тогда для установления иерархии опыта сгодится едва ли не что угодно и читатель должен сам определить свой интерес. Однако иерархии такого рода носят также прескриптивный характер, ставя под сомнение значимость разных способов осмысления мира. Поэтому они могут подвергаться критике в зависимости от того, как именно они искажают понимание, в том числе предрассудками. Например, если история и философия – категориально разные виды деятельности, тогда метод Фукидида является смешанным, поскольку в нем сочетается два подхода. Но если мы ставим под вопрос категоризацию, подкрепляющую подобную интерпретацию, тогда его подход, не будучи ни в коем смысле смесью двух первичных методов, оказывается единым способом осмысления мира, первичным и более фундаментальным по сравнению со способами, ориентируясь на которые мы, возможно, хотели бы охарактеризовать его аргументацию. Категории истории и философии не определяются заранее, но теоретически выводятся из разных видов опыта, представляясь способами осмысления такого опыта и в то же время ответом на опыт мира. Притязание на превосходство, характерное для более высокого философского взгляда на этот вопрос, само является исторической и философской абстракцией от условного вида опыта. Следовательно, у всех таких подходов есть герменевтическое основание, само всегда являющееся определенным историческим философским взглядом. Превосходство аргументации и подхода Фукидида в сопоставлении с более абстрактными теориями всегда является условным и сравнительным, однако оно может обосновываться тем, что его метод признает обязательное взаимодействие действия и рефлексии. И именно это качество по-прежнему притягивает его поклонников к его размышлениям о международной политике, несмотря на то что он описывает события, произошедшие два с половиной тысячелетия назад.

Общая история пелопоннесской войны

Работа Фукидида – не единственный источник сведений о войне спартанцев и афинян, произошедшей в 431–405 гг. до н. э., о событиях и героях этой истории. Однако значение и величие его книги таково, что именно она определила общую картину этой войны, то, как ее стали понимать более поздние историки и теоретики. И это не настолько самоочевидно, если учесть то, что война, о которой рассказывается у Фукидида, продлилась 27 лет, причем она разделялась на два периода, которые явно связываются друг с другом как части одного и того же конфликта (книга V. 5.26.1–2) [Фукидид, 1981, с. 231]. Также эта война отличается от более раннего периода конфликта между Спартой и Афинами, который последовал за предшествующей Персидской войной и вторжением персов в 480–479 гг. до н. э. То есть она могла интерпретироваться как часть более длительной борьбы или же как серия различных кампаний и конфликтов, связанных друг с другом достаточно слабо.

Во время персидского вторжения 480–479 гг. до н. э. Спарта выступила главой Пелопоннесского союза, а также была выбрана греческими полисами, образовавшими коалицию, в качестве лидера греческого сопротивления. (В этой главе я для перевода греческого термина «полис» использую термин «государство», помня при этом о существенных различиях между полисом и современным национальным государством, которое появится в Европе только спустя 20 столетий.) В этом плане Спарта и Афины стали союзниками в борьбе против более мощного общего врага, однако Спарта считалась в Греции ведущей сухопутной и морской державой, то есть гегемоном. Спарта была страной глубоко консервативной, милитаристской и ориентированной в основном на сухопутные силы. У нее был относительно небольшой корпус граждан-спартиатов (мужчин равного статуса), которые с раннего возраста проходили суровое военное обучение, позволявшее им стать бесстрашными воинами-пехотинцами. Это обучение воспитывало физически сильных и самостоятельных воинов, при этом отличавшихся абсолютной верностью. Подростки воспитывались в суровом (спартанском) режиме, без каких-либо удобств и часто даже без еды – только так можно было воспитать в них самостоятельность. Также они должны были учиться сражаться со взрослыми воинами. Спартиаты стали военной аристократией, господствовавшей над более многочисленным классом илотов или крестьян, составлявших основу спартанского общества. Женщины в спартанской политике были даже еще менее заметны, чем в традиционно мужском мире греческой политики в целом. Илоты как класс жестоко подавлялись, в том числе в периодически проводившихся малых внутренних войнах. Авторство конституции Спарты приписывалось законодателю Ликургу, ее яростно защищали и редко вносили в нее изменения. Структура правления спартиатов была сложной и включала в себя монархию во главе с двумя избираемыми царями, аристократический совет из 28 членов и пятерых эфоров, или магистратов, отвечавших прежде всего за внешнюю политику и войны. Наконец, существовала в Спарте и ассамблея из всех мужчин старше 30 лет: решения в этом собрании принимались путем аккламации (или крика), а не споров.

Во время Персидской войны Спарта была ведущей сухопутной державой греческого мира. Однако в годы перед Персидской войной Афины построили крупнейший за всю греческую историю флот, который и стал ядром флота греческого, разбившего силы персов в битве при Саламине в 480 г., а затем в битве при Микале в 479 г. до н. э. Поражение персов при Микале совпало с поражением Персии, разгромленной Спартой в крупной сухопутной битве при Платеях, что, с точки зрения спартанцев, создавало возможность появления новой важной силы в греческом мире. Хотя спартанцы нанесли поражение Персии на суше и вынудили ее отступить из континентальной Европы, они были равнодушны к судьбе греческих полисов в Эгейском море, все еще остававшихся под персидской властью. Это создало для афинян возможность расширить свое влияние, освободив эти полисы или поддержав те, что восстали против персов. Такие полисы объединились с Афинами, образовав Делосский союз, ставший основой новой Афинской морской империи.

Афины были крупнейшим в Греции полисом, число граждан которого составляло около 40 тысяч человек (особенно если сравнивать со Спартой, где было только 4 тысячи спартиатов). Афинская конституция была демократической, хотя статуса гражданства было лишено еще большее мужское население – более 200 тысяч человек, включая рабов, иностранных работников (так называемых метеков) и слишком бедных, чтобы служить гоплитами, жителей. Гоплиты должны были покупать доспехи и оружие самостоятельно, подготовка к воинской службе была условием права голоса. И опять же, женщины были исключены из политического класса, а потому они не фигурируют в картине афинской демократии, представленной у Фукидида. Афины были относительно открытым торговым городом, с чем и было связано наличие обширного военного флота и ориентация на Эгейское море и приморские территории, а не сухопутную империю в Пелопоннесе. Решения в афинской демократии принимались голосованием – результат определялся простым большинством. Десять военачальников, являвшихся высшими военными руководителями афинского государства, избирались голосованием, однако большинство других управленческих постов распределялось путем жеребьевки, в том числе и членство в Совете 500, в котором готовились законодательные решения. Предполагалось, что у всех граждан достаточно способностей осуществлять общую власть демоса, и все по очереди играли роли правителей и подданных, хотя, конечно, некоторые неизбежно в конце концов занимали выборные должности в течение нескольких сроков.

Подъем Афин, ставших второй державой-гегемоном, считается одной из причин войны со Спартой и источником современного представления о «ловушке Фукидида», в которой возвышение новой державы-гегемона провоцирует войну или враждебные действия на тот момент господствующей