Власть в погонах: Военные режимы в современном мире - Григорий Васильевич Голосов

политические работники в войсках были членами Коммунистической партии и осуществляли свою деятельность по установленным партией идеологическим лекалам. К этому их готовила разветвленная сеть высшего военно-политического образования. В таком виде этот ключевой элемент советской «модели проникновения» просуществовал до краха коммунистического режима в СССР и в каком-то смысле пережил его. В 1991 году в России вместо замполита в армии появился помощник командира по воспитательной работе. Ныне эта должность называется «заместитель командира воинской части по военно-политической работе».

Таким образом, важным аспектом «модели проникновения» является наличие руководства или по меньшей мере политического контроля со стороны партии на всех уровнях военного управления. Не менее важный аспект состоит в том, что высшее военное командование интегрируется в состав партийных органов. При этом многие военачальники достигали позиций на самом верху партийной иерархии, в Президиуме Верховного Совета СССР или в Политбюро ЦК КПСС, и играли весьма важные политические роли. В частности, можно отметить значительное и постоянно возраставшее влияние министра обороны СССР Дмитрия Устинова, который с 1976 года входил в неформальный «узкий состав» Политбюро ЦК КПСС. По мнению некоторых наблюдателей, в течение короткого времени после смерти Юрия Андропова (с февраля по декабрь 1984 года, когда умер сам Устинов) он был самым влиятельным членом Политбюро. Впрочем, это мнение оспаривается другими наблюдателями, что неудивительно, учитывая закрытый характер функционирования высшего уровня советского политического руководства.

Существенные перемены в руководстве партии не проходили без участия вооруженных сил. Известно, что Никита Хрущев и Николай Булганин, замыслив в 1953 году отстранение от власти Лаврентия Берии, отвели ключевую роль в исполнении этого плана группе военных во главе с Кириллом Москаленко. На последнем этапе к заговору был подключен и заместитель министра обороны Георгий Жуков, который, впрочем, активного участия в подготовке операции не принимал. При отстранении от власти самого Хрущева участникам заговора против него было важно обеспечить нейтралитет министра обороны Родиона Малиновского, чего им удалось добиться, пусть и с некоторым трудом. Центральную роль в заговоре сыграл Владимир Семичастный, руководитель другого силового ведомства – Комитета государственной безопасности СССР. Его преемник Андропов в дальнейшем достиг самой вершины партийной власти – поста Генерального секретаря ЦК КПСС.

При этом, сколь бы важной ни была политическая роль силовых структур, она могла реализоваться только в рамках механизмов, определенных партийным характером режима. И Берия, и Хрущев были не только формально, но и фактически смещены в результате изменений баланса сил в руководящих органах партии, а не по инициативе военных. Если они приобретали дополнительные объемы власти, то происходило это опять-таки по партийным правилам. Такова суть «модели проникновения»: она не исключает политического влияния военных, но ставит их в положение одного из элементов партийного режима. Как показала практика, «модель проникновения» гарантирует, что военный переворот не произойдет.

Эта модель была позаимствована всеми восточноевропейскими странами после установления там коммунистических режимов. Ни в одной из них военные ни разу не покушались на захват власти. Министр национальной обороны Польши Войцех Ярузельский пришел к власти в 1981 году в результате глубокого кризиса, который переживал тогда режим Польской объединенной рабочей партии. К тому времени Ярузельский уже более 10 лет состоял в Политбюро партии и являлся одним из наиболее влиятельных его членов. События 1981 года не были переворотом, устроенным с целью изменения режима. Хотя по некоторым признакам существовавшая в Польше в 1981–1983 годах структура управления напоминала военную диктатуру (собственно, власть в стране принадлежала Военному совету национального спасения, структурно вполне подобному военным хунтам), целью Ярузельского было продление коммунистической власти. Это ему удалось, хотя и ненадолго. С весьма большой долей условности можно счесть военным переворотом не очень понятные события, приведшие к падению и гибели румынского коммунистического диктатора Николае Чаушеску в 1989 году. Однако эти события определенно не привели к установлению военного режима.

Наиболее последовательно «модель проникновения» была реализована не в СССР и странах Восточной Европы, а в Китае и некоторых других странах Восточной и Юго-Восточной Азии, во многом следовавших китайскому примеру. Он наиболее показателен, поэтому о нем и поговорим. Следует подчеркнуть, что фундаментальные особенности модели были общими для всех коммунистических режимов. Однако в Китае взаимопроникновение партии и вооруженных сил значительно превзошло то, что было в СССР. Данный аспект китайской политики часто иллюстрируют тезисом из речи Мао Цзэдуна, с которой лидер Компартии Китая (КПК) выступил в ноябре 1938 года на пленуме ЦК КПК. Чаще всего тезис цитируют в том виде, в каком он вошел в переведенный на русский язык сборник цитат Мао, известный как «Красная книжечка»: «Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть. Наш принцип – партия командует винтовкой, совершенно недопустимо, чтобы винтовка командовала партией».

Полезно ознакомиться с полным текстом высказывания (в моем переводе из англоязычного издания, частично опубликованном во втором томе избранных сочинений Мао):

Каждый коммунист должен понять истину: «Политическая власть вырастает из ствола оружия». Наш принцип состоит в том, что партия командует оружием, а оружие никогда не должно командовать партией. Но, имея оружие, мы можем создавать партийные организации, о чем свидетельствуют мощные партийные организации, созданные Восьмой армией в северном Китае. Мы также можем создавать кадры, создавать школы, создавать культуру, создавать массовые движения. Все в Яньане было создано с помощью оружия.

Чтобы понять это высказывание, надо учесть его исторический контекст. В первой половине 1930-х годов КПК, потерпев поражение в борьбе с Гоминьданом, была вынуждена уйти из юго-западной части Китая, где под ее руководством существовала Китайская Советская Республика, и с боями переместить свои силы в труднодоступные горные районы Яньаньского округа провинции Шэньси. Этот «великий поход», как его принято называть в Китае, был долгим и мучительным. Он сопровождался трансформацией самой КПК. С одной стороны, поход способствовал полной концентрации власти в КПК в руках Мао Цзэдуна и узкой группы его ближайших сподвижников. С другой стороны – и это более важно, – во время похода произошла глубокая милитаризация партии, политический аппарат которой в значительной мере сросся с военным аппаратом.

Этот процесс получил дальнейшее развитие после прибытия коммунистических сил в Яньань, где вскоре по соглашению с Гоминьданом был создан Шэньси-Ганьсу-Нинсяский пограничный район – автономное образование, формально подчинявшееся центральному правительству Китая, но фактически подконтрольное КПК. Так были отработаны практики государственного управления, в конце 1940-х годов перенесенные коммунистами на всю страну при создании Китайской Народной Республики. О том, какими были эти практики, и свидетельствует процитированное выше высказывание Мао Цзэдуна с его ключевым тезисом: «Все в Яньане было создано с помощью оружия».

Срастание политического и военного аппарата нашло отражение в институциональной структуре китайского коммунистического режима. Народно-освободительная армия Китая формально подчиняется не непосредственно партии или правительству, а двум специальным Центральным военным комиссиям (ЦВК): государственной и партийной. Однако фактически эти комиссии идентичны по своему составу и включают в себя наиболее влиятельных партийных лидеров. Пост председателя ЦВК является по существу главным в системе китайского государственного управления. Сейчас его занимает Си Цзиньпин, Генеральный секретарь ЦК КПК и Председатель Китайской Народной Республики, но ранее эти посты были разделены. В 1980-е годы ЦВК возглавлял Дэн Сяопин, который тогда не был ни Председателем КНР, ни генсеком. При этом он совершенно справедливо рассматривался как фактический лидер Китая.

Глубокая интеграция партии и вооруженных сил прослеживается в Китае на всех уровнях партийной организации. В официальных документах НОАК фигурирует как вооруженное крыло КПК. Как сказано в опубликованном в 2016 году документе ЦВК, армия должна «придерживаться правильного политического курса». И далее: «Необходимо консолидировать и совершенствовать основные принципы и систему партийной деятельности, абсолютное руководство партии вооруженными силами, поддерживать природу и цели народной армии, продвигать вперед нашу армию, славные традиции и отличный стиль работы, всесторонне осуществить руководство Центральной военной комиссии и ее ответственность и обеспечить, чтобы высшее руководство и командование были сосредоточены в руках ЦК КПК и ЦВК».

В отличие от СССР, в Китае сохранилась система политических комиссаров в войсках. Они есть в каждом крупном подразделении НОАК от полка