Власть в погонах: Военные режимы в современном мире - Григорий Васильевич Голосов

сторонников Эрдогана, которые направились к ключевым объектам, захваченным мятежниками, а также к площади Таксим в Стамбуле, которая традиционно является главной ареной массовых политических мероприятий. Помимо прочего, толпы протестующих против переворота явились в аэропорт Стамбула и, потеснив военных, смогли его разблокировать, в результате чего самолет с президентом на борту совершил-таки посадку. Эрдоган выступил на митинге, устроенном в аэропорту, показав стране, что он по-прежнему у власти. Сохранившие верность правительству военнослужащие и полиция начали переходить в контрнаступление, выступив против мятежников с оружием в руках.

В заключительной фазе мятежа проявилась полная дезорганизованность его руководства и участников. Попросту говоря, участники переворота не получали ясных приказов и поэтому не знали, как реагировать на происходящее. В нескольких местах они открыли спорадическую стрельбу по толпам сторонников Эрдогана, но те проявили стойкость и не только не разошлись, но и продолжали атаковать военных. Под давлением демонстрантов и верных Эрдогану сил мятежники начали покидать захваченные ими объекты – здания и транспортные узлы. Власть вернула себе контроль над телевидением, и тот же диктор, который зачитал декларацию «Совета мира в стране», озвучил заявление властей о подавлении мятежа. Начались аресты заговорщиков, причем рядовые участники попытки переворота, как правило, сдавались добровольно. Мятеж потерпел полное поражение.

Естественно, эксперты пытаются определить причину дезорганизации переворота на его заключительном этапе. Это нелегкая задача, поскольку сразу после победы Эрдогана из близких к властям СМИ полился мутный информационный поток, в котором организаторами переворота объявляли не только Гюлена, но и «западные державы» (в первую очередь США и отдельные американские ведомства, в особенности ЦРУ), и даже самого Эрдогана, якобы затеявшего мятеж как повод для чистки в вооруженных силах. Последнюю версию, впрочем, поддержали и некоторые оппозиционеры, включая Гюлена.

Эксперты не склонны к такому полету фантазии. Они единодушны в том, что в критический момент у мятежников не оказалось руководителя, но расходятся во мнениях, называя причины этой ситуации. Даже по поводу того, кто мог бы быть этим руководителем, есть разные точки зрения. Некоторые считают, что ключевым организатором переворота был бригадный генерал Семих Терзи, убитый в самом начале событий. Это якобы и разрушило цепь коммуникации. По мнению других, эту роль должен был сыграть отставной командующий Военно-воздушными силами Акын Озтюрк, который отстранился от руководства переворотом по каким-то не вполне ясным причинам. По официальной версии турецких властей, во главе мятежников стоял отставной полковник Мухаррем Кёсе, но эта версия весьма сомнительна. Судя по всему, Кёсе был постфактум назначен властями лидером переворота просто потому, что имел некие связи с Гюленом. Так или иначе, очевидно, что если после попытки переворота даже фигура его лидера оставалась неясной, то это по большому счету значит, что подлежащие исполнению приказы мятежникам не отдавались, потому что отдавать их было некому.

Общее количество жертв мятежа, несмотря на общенациональный масштаб вооруженных столкновений, было сравнительно невелико: не более 400 человек, включая военных, полицейских и гражданских лиц. Однако политические последствия не заставили себя ждать, и они оказались весьма серьезными. Прошли массовые аресты и увольнения в рядах вооруженных сил. Была проведена грандиозная чистка в рядах государственных служащих, работы лишились почти 50 000 человек. Некоторые оппозиционные СМИ были закрыты. Политические позиции Эрдогана заметно укрепились, и он с удвоенной энергией продолжил реализацию своего плана перехода к президентской форме правления. Уровень политических свобод в Турции заметно снизился. Таким образом, провал заговорщиков значительно ускорил процесс автократизации, который они, по их словам, стремились пресечь.

Военные перевороты – рискованные предприятия. Поэтому в заключение нельзя не отметить, что, как и любые рискованные предприятия, они требуют удачи. Даже идеально организованный переворот может провалиться из-за крайне неблагоприятного стечения обстоятельств. Как отмечает академический эксперт Харви Кебшулл, «некоторые из наиболее интересных провалов переворотов связаны с тем, что можно назвать невезением, потому что вопреки кажущемуся разумным планированию, достаточным ресурсам и общественной поддержке случается нечто, прерывающее сложную операцию и приводящее ее к катастрофе». Однако «удача» – не очень прозрачное понятие. Ясно лишь то, что в рискованных предприятиях она обычно изменяет тем, кто не относится к своим задачам серьезно, не проявляет целеустремленности, смелости и решительности. Нет нужды объяснять, что в любых операциях с применением военной силы эти качества зачастую сопряжены с проявлением жестокости. Это должно быть ясно из проделанного анализа.

Глава 5

Цели военных у власти

5.1. Зачем военные захватывают власть

В этой главе речь пойдет уже не о провалившихся мятежах и не о переворотах, которые не привели к установлению военных режимов, а исключительно об успешных начинаниях, в результате которых военные оказываются у власти. Тем не менее вернемся ненадолго к вопросу «зачем они это делают», заданному в начале четвертой главы, и к одному из наиболее очевидных ответов на него, «потому что обладание властью приносит вполне материальную пользу». Где власть, там и деньги. Возьмусь утверждать, что у любого военного переворота, тем более успешного, есть, помимо прочего, и прагматическая мотивация.

Благосостояние возглавивших переворот военачальников может после его успеха заметно улучшиться, поскольку власть открывает целый спектр новых возможностей, как легальных, так и не очень. Выгоду получает и военная корпорация в целом, ведь нижестоящие военнослужащие тоже не остаются внакладе. Установление военного режима часто ведет к увеличению их денежного довольствия и к совершенствованию механизмов их социальной защиты. Нематериальным, но все же ощутимым и, в сущности, тоже прагматическим стимулом к захвату власти может послужить усиление авторитета силовых структур в обществе. В любой стране есть большое количество людей, которые не особенно интересуются делами государства и уважают власть лишь по той причине, что она – власть. Такое отношение распространяется на военный режим, повышая престиж силовиков как в глазах сограждан, так и в подаче СМИ. Это, в свою очередь, может принести дополнительные материальные выгоды.

Однако признаться в том, что главный их мотив к захвату власти – прагматический, военные не могут. Это касается не только тех случаев, когда они заботятся об интересах корпорации силовиков, но и тех, когда бенефициарами переворота оказываются группы с другими определяющими признаками – например, этнические. Общества «глобального Юга» часто бывают многонациональными или многорасовыми. Неоднократно отмечалось, что в этом отношении политическое руководство в таких странах гораздо более однородно, чем население в целом.

Даже в этнически однородных обществах могут найтись основания для группового фаворитизма. Например, Сомали – одна из немногих в Африке моноэтнических стран, но ее население разделено на племена и кланы. Замечено, что после военного переворота 1969 года, приведшего к власти Мохамеда Сиада Барре, в руководстве страны начало нарастать представительство клана марехан из племени дарод, к которому принадлежал сам диктатор. Но официальная риторика режима, которая носила одновременно левый (на первых порах) и националистический (в течение всего существования режима) характер, никакого особого поощрения этой группы, естественно, не предполагала. Напротив, акцент делался на единстве сомалийской нации.

Убедительно обосновать свою претензию на власть может лишь тот, кто берет ее не в корыстных интересах и не в интересах какой-то узкой социальной группы, а для защиты и продвижения интересов общества в целом. В декларациях, провозглашаемых новыми властями после переворота, иногда фигурирует тема пренебрежительного отношения гражданских политиков к материальному положению армии. Оно и понятно: часть аудитории таких деклараций составляют сами военные, и лидерам переворота важно донести до них ту простую мысль, что сопряженные с мятежом риски окупятся с лихвой. Но и в таких случаях на поверхности лежит другой аргумент: недостаточная забота об армии снижает ее боеспособность и создает угрозу национальной безопасности. А ведь с этим не поспоришь.

Однако центральные мотивы таких деклараций иные. Военные стремятся показать, что от прихода их к власти выиграет каждый гражданин государства. У населения, стало быть, должно сформироваться рациональное, обоснованное представление о том, что в данный момент именно военные способны решить какие-то важные проблемы, с которыми гражданские власти справиться неспособны. А поскольку военный переворот – это всегда криминальный акт, и граждане