Власть в погонах: Военные режимы в современном мире - Григорий Васильевич Голосов

светский характер турецкого государства и враждебно относились к любым попыткам политизации ислама. Это отношение полностью разделялось подавляющим большинством высокопоставленных турецких военных, в глазах которых армия была ключевым государственным институтом, призванным хранить наследие Ататюрка.

В течение длительного времени почти все сколько-нибудь заметные партии Турции были кемалистскими – от основанной при Ататюрке бывшей правящей партии, которая ныне называется Республиканской народной партией (РНП) и придерживается умеренно левых позиций, до крайне правой Партии националистического движения (ПНД), основатель которой не раз говорил, что если бы РНП не отошла от настоящего кемализма, то ПНД не понадобилось бы создавать. В Турции десятилетиями существовал кемалистский политический консенсус, в чем-то подобный сионистскому консенсусу в Израиле. Это значит, что турецкие вооруженные силы могли себе позволить довольно высокий уровень политизации, не подпадая под контроль какой-либо из основных партий и вмешиваясь в политику лишь в тех случаях, когда армейские руководители считали нужным пресечь экстремистские тенденции, выходящие за рамки кемализма. К примеру, в 1980 году официальной целью военного переворота было подавление террористической активности крайне левых организаций.

В 1980-х годах, как раз после переворота, ситуация начала меняться. Была основана Партия благоденствия, которая делала идеологическую ставку не на кемализм, а на ислам. В 1995 году партия победила на парламентских выборах, через некоторое время возглавив правительство. После этого вмешалась армия: в феврале 1997 года военные опубликовали меморандум с требованием отставки правительства, обвинив его в исламизации турецкого государства. Вскоре правительство ушло в отставку. Партия благоденствия была ликвидирована судебным решением по обвинению в разжигании межрелигиозной розни и нарушении конституции. Позднее многие ее члены присоединились к Партии справедливости и развития (ПСР).

В частности, членом ПСР был мэр Стамбула Реджеп Тайип Эрдоган, который, как и многие исламисты, подвергся политическим репрессиям и даже отсидел несколько месяцев в тюрьме за публичное чтение стихотворения со словами «мечети – наши казармы, купола – наши шлемы, минареты – наши штыки, верные – наши солдаты». Такая поэзия, конечно, не должна была понравиться турецким военным. Их действия в 1997 году носили откровенно антидемократический характер, так что многие наблюдатели приравнивают сложившуюся тогда ситуацию к непрямому военному правлению. Но длилась эта ситуация недолго, потому что в Турции продолжали проводиться выборы с относительно честным подсчетом голосов. В 2002 году ПСР получила 363 места в парламенте из 550 и пришла к власти. Она по сей день остается правящей партией, а Эрдоган – лидером Турции. В 2007 году военные попытались повторить опыт 1997 года, вновь выступив с угрожающим по отношению к властям меморандумом, на этот раз совершенно безуспешно.

Сами лидеры ПСР не раз отказывались признавать ее исламистской партией, предпочитая позиционировать ее как «консервативно-демократическую». Однако не подлежит сомнению, что на выборах ПСР поддерживает преимущественно религиозная часть населения, а реальная политика партии в большой степени является умеренной, «европейской» версией политизированного ислама. С 2003 по 2011 годы важную роль в определении идейных ориентиров ПСР играл религиозный общественный деятель Мухаммед Фетхуллах Гюлен. Многие считали его вторым по влиянию человеком в Турции после Эрдогана. И действительно, у Гюлена было немало сторонников, образовавших разветвленную организационную сеть, которую турецкие пропагандисты часто характеризовали как «глубинное государство». В 2013 году отношения между двумя деятелями испортились, и с тех пор Эрдоган воспринимал Гюлена как самого опасного врага.

Переходя непосредственно к попытке переворота, предпринятой в 2016 году, надо отметить, что у нее не было ни экономических, ни каких-то сильных политических причин. Экономика Турции была в целом здоровой, с довольно высокими темпами роста ВВП (6,1 % в 2015 году) и уровнем инфляции ниже 10 %. Электоральная поддержка ПСР оставалась высокой, хотя на прошедших в июне 2015 года выборах партия, получив 40,9 % голосов, утратила большинство в парламенте. Но досрочные выборы, состоявшиеся в ноябре, дали ей 49,5 % голосов и значительное большинство мест. Несомненно, к моменту попытки переворота ПСР оставалась самой популярной партией в стране. Но правда и то, что по итогам ноябрьских выборов правительству были предъявлены довольно убедительные обвинения в фальсификации результатов голосования.

Надо сказать, что эти обвинения хорошо согласовывались с более широкой тенденцией концентрации власти в руках Эрдогана, который все больше применял антидемократические меры политической борьбы. Эту тенденцию отмечали не только турецкие оппозиционеры, но и международные наблюдатели. Одним из ее проявлений считали то, что Эрдоган поставил цель перейти в Турции к президентской системе правления и в 2014 году в качестве первого шага добился своего избрания на пост президента, хотя президентские полномочия были на тот момент в основном церемониальными. В дальнейшем он планировал сделать этот пост главным в политической системе страны. Это кардинально расходилось с принципами кемалистской республики, которая всегда имела парламентскую форму правления.

Антидемократический уклон в политике Эрдогана и его отступление от кемалистских принципов светской государственности послужили основными публичными мотивами попытки переворота, предпринятой в 2016 году. В опубликованном мятежниками заявлении Эрдогану был предъявлен ряд обвинений:

По отношению к гражданам Турецкой Республики систематически совершались конституционные и правовые нарушения, угрожающие основным функциям и жизненно важным институтам государства, в то время как все государственные институты, включая Вооруженные силы Турции, подвергались попыткам переформатирования по идеологическим мотивам, что делало их непригодными для выполнения их функций. Основные права и свободы, а также светская демократическая правовая структура, основанная на разделении властей, были безответственно, ошибочно и даже предательски отменены президентом и правительственными чиновниками. Наше государство потеряло свою заслуженную международную репутацию и превратилось в страну, управляемую при помощи автократии, основанной на страхе и игнорировании фундаментальных прав человека.

К сожалению, достоверной информации о подготовке переворота 2016 года не очень много. Это связано с тем, что Эрдоган, одержав победу над мятежниками, подверг репрессиям широкий круг оппозиционеров. Большинство из них в попытке переворота не участвовали, даже если сочувствовали ему, но тем не менее были обвинены в его подготовке. Это касается прежде всего Гюлена, которого турецкие власти объявили фактическим лидером переворота. Даже материалы официального расследования при всей их предвзятости свидетельствуют лишь о том, что некоторые участники мятежа участвовали в гюленистском движении. Сам Гюлен решительно отрицал свою причастность к мятежу, но в стремлении возложить на него вину власти создали информационную завесу, из-за которой сведения о подготовке переворота практически не просочились. Поэтому судить о деталях организации переворота и его командной структуре можно преимущественно по действиям, предпринятым заговорщиками.

Главной целью переворота, к реализации которого заговорщики приступили вечером 15 июля 2016 года, была нейтрализация Эрдогана, отдыхавшего в это время в отеле на юго-западе Турции. Но что-то пошло не так, хотя до сих пор не вполне понятно, что именно. Ясно лишь, что незадолго до штурма, предпринятого высадившимися с вертолета мятежниками, Эрдогану удалось выбраться из отеля и вылететь из близлежащего аэропорта в Стамбул. У мятежников была возможность сбить самолет с президентом, но по какой-то причине они этого не сделали. В течение некоторого времени самолет Эрдогана совершал круги над Стамбулом, а в это время в зарубежных и некоторых турецких СМИ распространялась ложная информация о том, что президент попросил политического убежища в Германии.

Не дожидаясь исхода операции по захвату Эрдогана, участники переворота приступили к активным действиям на всей территории Турции, прежде всего в Анкаре и в Стамбуле. Мятежникам за короткое время удалось взять под контроль международные аэропорты этих городов, мосты через Босфорский пролив в Стамбуле, здание ПСР в столице, а также главные офисы некоторых телекомпаний. Кроме того, были атакованы здание главного управления полиции в Анкаре и другие государственные учреждения. Были перекрыты границы, начались перебои в работе соцсетей. Вскоре после полуночи 16 июля из захваченного заговорщиками здания Корпорации турецкого радио и телевидения было передано процитированное выше заявление о переходе власти к созданному вооруженными силами органу под названием «Совет мира в стране». Это название может показаться странным, но не в Турции: там всем известен лозунг Ататюрка «Мир в стране, мир в мире». О составе совета ничего не сообщалось.

В течение какого-то времени казалось, что мятеж победил, но вскоре стало ясно, что это не так. С одной стороны, от попытки переворота дистанцировались ведущие военачальники, а также руководители полиции и спецслужб. С другой – на улицы вышли толпы