Политические сочинения. Том III. История политических институтов - Герберт Спенсер

понятие дворянства получает в течение времени такую растяжимость, что в нем нельзя уже более различить его первоначальных связей с владением землей (леном), вследствие чего целый институт является измененным». Все это, подкрепленное однородными примерами, доставляемыми нашею собственною страною, равно как и другими странами Европы, показывает нам и то, каким образом новые классовые разделения представляются отличающимися тем, что они связаны с местностью. Это есть наслоение, идущее через интегрированное общество и не имеющее в большинстве случаев никакого отношения к земле и никакой связи с одной местностью преимущественно перед другой. Справедливо, что из искусственно созданных титулов высшие обыкновенно происходят от названий округов или городов: таково, например, симулирование (но только симулирование) древних феодальных титулов, выражавших в свое время действительное господство над территорией. Однако же другие новейшие титулы, возникшие на почве политических, юридических и других функций, не имеют даже и номинального отношения к областным местностям. Эта перемена естественно сопровождает интеграцию частей в целое и организацию целого, делающую незаметным разделение на части.

Еще более действительным средством к уничтожению этих первоначальных политических делений, возникших вследствие войн, служит возрастание индустриализма. Оно действует двумя путями, создавая, во-первых, класс, могущество которого имеет иное основание, чем владение землей или официальное положение, и, во-вторых, давая начало идеям и чувствам, идущим вразрез с древним пониманием классового превосходства. Как мы уже видели, социальное положение и благосостояние являются вначале соединенными. Эту связь их мы видели еще в жизни нецивилизованных народов. У готтентотов-кораннасов старшина крааля «обыкновенно лицо, владеющее большою собственностью». На наречии бечуанов[61] «слово кози… имеет двойное значение, указывая и на вождя, и на богатого человека». То небольшое значение, которым пользуется чинукский вождь, зависит от его богатства, состоящего из жен, детей, рабов, лодок и раковин. То же было первоначально и в Европе. Титул ricos hombres, носимый древними испанскими баронами, определенно указывает на тождественность двух атрибутов баронства. В самом деле ясно, что до развития коммерции, в продолжение того времени, пока единственно владение землей могло дать обширные средства, власть и богатство находились в непосредственной связи, так что, как замечает сэр Генри Мэн, «противоположность, существующая обыкновенно между родовитостью и богатством, а особенно богатством, вытекающим не из поземельного владения, – всецело новейшего происхождения». Когда же с достижением промышленностью той ступени развития, на которой обширные торговые операции начинают приносить значительные выгоды, нарождается сословие торговцев, которое вступает – и не без успеха – в соперничество по богатству со многими из поземельной аристократии, когда эти торговцы, ссужая деньгами королей и дворянство, приобретают себе влияние в обществе, тогда барьер между ними и титулованными классами оказывается отодвинутым. Во Франции прогресс этого рода начался уже в 1271 г., когда была издана грамота, пожаловавшая дворянским достоинством золотых дел мастера Рауля – «первая жалованная грамота на пожизненное дворянство». За прецедентом, однажды установившимся, следуют все более и более частые повторения; иногда под давлением финансовой крайности практикуется то замаскированная, а то и явная продажа титулов. Во Франции в 1702 году король пожаловал дворянство двумстам лицам, уплатившим по три тысячи ливров каждое. Затем на помощь к этим причинам, уничтожающим древнее политическое деление на классы, идет дух равенства, все более и более усиливающийся при содействии индустриализма. По мере того, как у людей, доселе лишь уважавших права других, день ото дня укрепляется привычка защищать свои собственные права, к чему неизбежно ведет каждый акт обмена – продуктов ли на деньги или же услуг за плату, – возрастают и умственные привычки, отличающиеся от тех, которыми сопровождается подчинение, а как скоро это случается, то те политические отличия, которые подразумевали подчинение, теряют более и более уважение, дававшее им силу.

§ 463. Итак, деление на классы зарождается при самом начале социальной жизни. Исключая тех маленьких бродячих групп, которые еще настолько бессвязны, что их составные части постоянно меняют свои отношения друг к другу и к окружающей среде, мы видим, что лишь только появляется некоторая связь и некоторое постоянство отношений между частями – тотчас начинают возникать и политические деления. Относительное превосходство силы, производящее вначале сразу дифференциацию и в домашнем, и в общественном быту, в деятельности и положении полов, производит затем дифференциацию и среди мужчин, обнаруживающуюся в порабощении пленных, – вот классы господ и рабов сформированы.

Пока люди ведут бродячую жизнь, отыскивая дикую пищу для самих себя или для своих стад, до тех пор группы, образуемые ими, встречают больше препятствий действовать посредством войны, чем лично присваивать себе отдельные единицы. Когда же люди переходят на земледельческую или оседлую ступень развития, тогда становится возможным захват одною общиною другой в целом ее составе и вместе с занимаемым ею пространством земли. При этом возникают добавочные подразделения классов. Завоеванные и обложенные данью общины имеют, кроме вождей, низведенных на степень подданных, еще и народ, низведенный до положения, при котором он хотя и остается жить на своей земле, но должен отдавать при посредстве своих вождей часть продуктов завоевателям; это положение составляет первую степень того, что в окончательной своей форме образует класс крепостных.

С самых начальных степеней развития военный класс, который силой оружия есть вместе с тем и господствующий класс, становится классом, владеющим источником пропитания, землею. На охотничьей и пастушеской ступени воины данной группы владеют землей коллективно. При переходе к оседлой ступени владение землей разными путями становится то отчасти коллективным, то почти вполне индивидуальным. Но в продолжение долгого периода социального развития владение землей продолжает быть тесно связанным с военными занятиями.

Дифференциация на классы, активной причиной которой послужили войны, развивается далее через установление точного наследования, и особенно наследования в мужском колене, при переходе положения и собственности к старшему сыну старшей ветви. Это ведет к неравенству положения и достатка ближайших родственников с отдаленными; и это неравенство имущественное, однажды установившееся, усиливается само собою, давая более богатым новые и новые средства к поддержанию своего могущества, сосредоточивая в их руках удобства нападения и обороны.

Эта дифференциация усиливается через эмиграцию беглецов, которые пристают к наиболее могущественному члену группы то в качестве зависимых работников, то в качестве вооруженной свиты, которая образует класс людей, привязанных к господину и не имеющих связи с землей. А так как эти беглецы пристают обыкновенно к той из числа многих групп, которая наиболее сильна, и становятся подвластными ее начальнику, то они становятся орудиями дальнейшей, следующей из этой интеграции и дифференциации, к которой приводят завоевания.

Неравенство социального положения, приносящее с собою неравенство в достаточности и роде пищи, одежды и жилища, дает начало физическому прогрессу правящих