Политические сочинения. Том III. История политических институтов - Герберт Спенсер

между силами этих трех составляющих элементов были совершенно тождественны: они, как было видно из приведенных раньше различных примеров, подвержены повсюду большим или меньшим колебаниям – колебаниям, обусловливаемым в одном месте эмоциональной (чувствами, склонностями) природой людей, составляющих группу; в другом месте физическими условиями, то благоприятствующими независимости, то затрудняющими ее, наконец – деятельностями мирными или воинственными или же исключительным характером отдельных индивидуумов.

Непривычная сметливость, ловкость или сила, принимаемые примитивными людьми за сверхъестественные качества, дают какому-нибудь члену трибы влияние, которое, перейдя от него и к его наследнику – к которому, как полагают, переходят в наследство и эти сверхъестественные качества, – может послужить к зарождению верховной власти, подчиняющей себе и остальных правящих людей, и людей массы. Или разделение труда, при котором некоторые из членов трибы являются исключительно воинами, в то время как остальные имеют занятия иного рода, может дать двум высшим составным элементам политических отправлений возможность далеко оставить за собою третий. Или же члены третьей составной части, поддерживая в своей среде свойства, делающие насилие над ними трудным или невозможным, являются способными удержать за собой преобладающее значение над двумя первыми. А затем отношение этих трех главных элементов к целому общины может подвергнуться и действительно претерпевает изменения путем образования пассивного, исключенного из совещаний класса, состоящего сперва из женщин, а впоследствии также из рабов или других зависимых членов.

Удачно оконченная война не только порождает установление пассивного класса или класса, не имеющего политического значения, но, ведя за собою, как это обыкновенно бывает, отношения подчинения, производит более или менее решительные изменения в относительном значении трех элементов политической функции. Так как – при равенстве других условий – группы, в которых подчинение мало или в которых вовсе нет подчинения, покоряются группами, в которых подчинение больше, то оказывается способность к переживанию и большему развитию у тех групп, в которых контролирующая власть правящего меньшинства является относительно большею. Подобным же образом, так как военные успехи в большей мере зависят от той быстроты и согласия в действиях, которые даются единством воли, то здесь – в случае хронически повторяющихся войн – должно возникнуть у членов правящей группы стремление все к большему и большему повиновению своему главе; уничтожение в борьбе за существование триб, равных во всех других отношениях, есть следствие неодинакового повиновения. Следует также отметить и то обстоятельство, что покорения одного общества другим, повторяющиеся снова и снова, как это часто случается, в результате производят затемнение, а часто даже и совершенное сглаживание следов первоначальной политической формы.

Когда мы, однако, признаем тот факт, что в продолжение социального развития эти три первоначальных составных элемента меняют свои пропорции – причем некоторые из них могут сделаться только рудиментарными или же и вовсе исчезнуть, – то в нашем понимании политических форм произойдет большая перемена, если мы припомним, что все они произошли от этой первичной формы, что деспотизм, олигархия и демократия могут быть рассматриваемы как такие типы правления, в которых один из основных составных элементов развился в более широкой степени на счет двух остальных, и что различные смешанные типы сложились сообразно с большею или меньшею степенью влияния того или другого из начальных составных элементов.

§ 466. Но не существует ли основного единства и в политических силах, производящих это основное единство политических форм? Бросив взгляд на общее происхождение политических строений, не узнали ли мы кое-чего и об общем источнике их власти? Так как мы склонны забывать отдаленное, в то время когда наши мысли заняты ближайшим к нам и непосредственным, то для нас важно остановиться тут на минуту для наблюдений.

Кто во время бури следит за ее ударами, сокрушающими суда или разрывающими плотины, тот остается под впечатлением необъятной силы волн. Однако же, когда будет указано, что при отсутствии ветра не получилось бы ни одного подобного результата, он признает истину того, что море само по себе бессильно и что сила, давшая ему возможность сокрушать корабли и плотины, зависит от стремления воздуха, взволновавшего его поверхность. Но если наш наблюдатель остановится только на этом, он не достигнет до полного понимания силы, производящей столь поразительные перемены. Воздух, в сущности, столь же пассивен, как и вода. Не было бы никакого ветра без солнечных лучей, действующих неодинаковым образом на различные части земной поверхности. И тогда даже не дойдет он до источника этой силы, когда, проследивши ее прошлое, он узнает в ней силу, подкапывающую утесы и долбящую скалы, потому что без постоянной концентрации солнечной массы, происходящей вследствие взаимного притяжения между ее частями, не было бы и солнечного излучения.

Наклонность, представленная в этом примере, свойственная до некоторой степени всем, и особенно большинству, состоит в том, что ассоциирует понятие о силе с тем видимым орудием, которым действует сила, а не с источником, которого не знают. Эта наклонность мысли оказывала, как это видно из вышесказанного, вредное влияние на понимание чего бы то ни было вообще и на понимание политических отношений в частности.

Хотя рост народных учреждений и ослабил в значительной доле привычку, господствовавшую в прошлые времена, смотреть на власть правителей как на что-то присущее им самим, однако даже и теперь еще нет ясного понимания того факта, что правительства не сами по себе обладают силою, а суть лишь орудия силы. Сила эта существовала ранее, чем возникли правительства: правительства сами были произведены ею, и она никогда не перестает в той или другой форме действовать чрез них. Но возвратимся к началу.

Гренландцы совершенно не имеют политического контроля (и ничего такого, что бы представляло его) большего, чем то простое уважение, которое они оказывают мнению какого-нибудь пожилого человека, искусного в тюленьей ловле или в предсказании перемен погоды. Но гренландец, обиженный своим земляком, имеет против оскорбителя одно средство, которое называется борьбой пением (singing combat). Он слагает сатирическую поэму и вызывает своего противника на сатирический поединок в присутствии всей трибы. «Победителем выходит тот, за кем остается последнее слово». Кранц прибавляет: «Ничто с большим успехом не удерживает гренландца от порока, как страх публичного позора». Здесь мы видим проявление той первоначальной, не имеющей точных определений власти, которая принадлежит общественному мнению и которая предшествует другим, более специальным видам власти.

Страх общественного порицания иногда подкрепляется опасением изгнания. Между другими примерами могут быть названы не знающие подчинения австралийцы, «которые наказывают тех из своей среды, которые провинились чем-нибудь вроде кражи, изгнанием из стана». Об одной из колумбийских триб мы читаем: «О салишах (Salish) смело может быть сказано, что они не имеют никакой