Изобилие - Ezra Klein

вставку и организацию данных и проведение статистических анализов. Сотрудничать через Интернет на больших расстояниях стало проще, чем когда-либо. Кажется, что если мы ценим науку, то наше общество все сделало правильно.

И, конечно, на ландшафте изобретений есть яркие пятна. За последние несколько лет появились новые методы генной терапии, лекарства от диабета и ожирения, а также набор инструментов искусственного интеллекта, таких как ChatGPT от OpenAI и DeepMind от Alphabet, материнской компании Google, которые могут выполнять широкий спектр сложных задач, от написания эссе и кода до предсказания формы белков.

Но, как ни загадочно, прогресс во многих областях, похоже, . В апреле 2020 года, когда мир содрогался от пандемии, группа экономистов из Стэнфорда и Массачусетского технологического института опубликовала исследование с неотразимым названием "Идеи становится труднее найти?"36 Их ответ был однозначным - да. От медицины до сельского хозяйства фундаментальная наука становится все менее продуктивной. "Подумайте, что произошло в медицине в XXI веке", - говорит Николас Блум, экономист из Стэнфорда и соавтор статьи. "В области исследований сердечных заболеваний количество журнальных публикаций увеличилось, число клинических испытаний выросло, но количество спасенных или продленных жизней значительно замедлилось. В результате требуется все больше и больше исследований, чтобы выкроить один дополнительный год жизни"37.

Одна из областей, где мы должны ожидать большего от научного прогресса, - это исследования рака. В 1971 году президент Ричард Никсон подписал Национальный закон о раке, положив начало тому, что стало известно как "война с раком".

Три десятилетия спустя Эндрю фон Эшенбах, директор Национального института рака, в 2003 году пообещал "покончить с суицидом и смертью от рака к 2015 году". "38 Через x лет президент Обама пообещал "найти лекарство от рака в наше время".39 Два президента спустя президент Байден вновь выступил с инициативой "Cancer Moonshot", чтобы "покончить с раком, каким мы знаем".40 Но наш прогресс в области исследований рака был неравномерным. В то время как некоторые виды рака, такие как детская лейкемия, стали гораздо менее смертельными, прогнозы по другим видам рака упорно сопротивляются улучшению. Уровень смертности от некоторых видов рака, таких как рак матки и поджелудочной железы, продолжает расти, несмотря на значительные инвестиции. Несмотря на то, что существует множество лекарств, одобренных для лечения очень больных раком пациентов , существует шокирующе мало препаратов, одобренных для профилактики рака в первую очередь.41 "Особенно если учесть масштабы расходов, исследования рака в целом оказались огромным разочарованием", - говорит Эрик Топол, директор Трансляционного института Скриппса (Scripps Research Translational Institute). "Существуют все эти препараты для лечения, которые в основном лишь продлевают жизнь людей на несколько месяцев"42.

Как мы можем объяснить эту загадку: больше ученых - больше денег,

Больше лет обучения, больше знаний, больше технологий, больше работ - но во многих областях прогресс идет медленнее? В 2008 году экономист из Северо-Западного университета Бенджамин Джонс предложил элегантную теорию, объясняющую замедление темпов развития науки. Она начинается с двух простых наблюдений. Во-первых, никто не рождается экспертом. Во-вторых, общий объем экспертизы в любой заданной области знаний - скажем, в физике или химии - растет со временем, по мере того как мы разгадываем тайны мира природы .(43) Когда мы накапливаем экспертизу в такой области, как медицина, это похоже на срывание самых низко висящих плодов с дерева. Чем больше низко висящих фруктов мы , тем выше на дерево нам приходится забираться, чтобы собрать плоды, и тем больше ресурсов нам для этого требуется. Джонс назвал эту нарастающую проблему "бременем знаний".

Бремя знаний не просто правдоподобно. Оно практически очевидно. Возьмем один простой пример: Первым элементом, открытым и зафиксированным европейским ученым, был фосфор. История гласит, что в середине 1600-х годов один немецкий алхимик провел небольшой домашний эксперимент, суть которого в кипячении мочи, выпаривании мочи и нагревании остатков.44 Получился фосфор. Сегодня этот эксперимент может повторить практически любой школьник, изучающий химию (пожалуйста, не надо), но не стоит ожидать, что это откроет какие-то новые научные границы. Последние открытия элементов были немного сложнее. Элемент 117, теннессин, был открыт только после того, как в лаборатории Теннесси создали изотоп редкого металла беркелия и отправили двадцать два миллиграмма радиоактивного материала в Россию, где отдельная группа ученых в центре ядерных исследований в течение 150 дней облучала его пучком из 6 триллионов ионов кальция в секунду и с помощью специального оборудования обнаружила слабый шепот теннессина, возникающего менее чем на секунду .(45) Хотя трудно сказать, как будет обнаружен следующий синтетический элемент, можно с уверенностью предположить, что он не будет обнаружен в кастрюле с горячей мочой.

Если этот пример кажется вам немного странным, попробуйте . Крестным отцом генетики был Грегор Мендель. В середине 1800-х годов чешский монах Мендель выращивал в саду своего монастыря горох разной формы, цвета и высоты. Он разводил растения гороха путем перекрестного опыления на протяжении нескольких поколений и заметил, что горох, похоже, передает свои признаки, производя предсказуемые скрещивания. Хотя его анализ, проведенный в 1866 году46, был опубликован без особого шума, группа ботаников позже заново открыла работу Менделя, независимо подтвердила принципы наследования и открыла область генетики.

Сто шестьдесят лет спустя генетика стала зрелой научной областью, прорывы в которой несколько сложнее, чем аккуратное садоводство. Например, мы еще не выяснили, как такое сложное заболевание, как шизофрения, возникает в результате взаимодействия множества генов и окружающей среды. Когда такая организация, как Институт Броуда в Кембридже (штат Массачусетс), захотела изучить генетические составляющие шизофрении, ученые секвенировали геномы тысяч людей по всему миру, ища общие черты у тех, кто страдает этим заболеванием. Такие исследования, называемые геномными ассоциативными исследованиями, требуют работы сотен генетиков, неврологов, компьютерных программистов, ассистентов и других специалистов в организованных командах на протяжении многих лет, чтобы сделать еще один маленький шаг к разгадке тайны шизофрении. Абсурдно представить, что один человек, даже такой гениальный, как Грегор Мендель, мог сделать все это в одиночку на своем заднем дворе.

В двух словах об этом говорит Джонс. Научный прогресс - это благословение, которое сопровождается проклятием. Нерешенные проблемы, как правило, сложнее решенных.

 

Если для поддержания темпов научного прогресса требуется больше ресурсов, это указывает на очевидное решение: нанимать больше ученых и тратить больше денег. не плохие идеи, они могут быть отличными. "За последние шестьдесят доля НИОКР, финансируемых государством, в экономике снизилась", - говорит экономист Хайди Уильямс .(47) Если расходы на науку являются основой экономического роста, это говорит о том, что США крайне недостаточно инвестируют в