Изобилие - Ezra Klein

Подход, основанный на исследовательских проектах, может быть пагубным, если он управляется таким образом, чтобы производить определенные конкретные конечные продукты, или если он обеспечивает короткие периоды поддержки, не гарантируя непрерывности, или если он оказывает явное или косвенное давление на исследователя, чтобы сместить его интересы на узко определенную работу, установленную источником денег, или если он навязывает финансовый и научный учет в необоснованных деталях.67

Если мы живем в мире, который построил Буш, то мы также живем в мире, которого боялся Шеннон. По мере того как финансирование науки становилось все более укорененным в федеральном правительстве, политики делали то, что у них получается лучше всего. Они создали бумажную работу. В начале 1960-х годов конгрессмен Лоуренс Фаунтин, демократ из Северной Каролины, опубликовал два отчета, в которых жаловался на то, что NIH плохо отчитывается за деньги, которые он направляет ученым. Он убедил Конгресс предпринять необычный шаг - сократить финансирование агентства.68 Десятилетие спустя сенатор Уильям Проксмайр, демократ из Висконсина, учредил премию "Золотое руно", чтобы привлечь внимание к наихудшему использованию государственных денег в науке. Первые две премии "Золотое руно" были присуждены исследованиям о человеческой привлекательности и о том, почему млекопитающие сжимают челюсти при стрессе. Проксмайр призвал государственное финансирование науки "выйти из любовного рэкета" и заявил, что эти проекты "сделали из американского налогоплательщика обезьяну"69.

В NIH получили сообщение. Требования к оформлению документов резко возросли. "Внезапно, - писал в то один из администраторов NIH, - целая серия "ты шалты" и "не шалты" были".70 В одной из редакционных статей журнала Science 1960-х годов под заголовком: "Больше бумажной работы, меньше исследований" - жаловалась, что превращение ученых в клерков "обойдется нации в миллионы долларов за потерю времени, потраченного на исследования" 71 Это напоминало о том, как в "голубых" штатах создается столько правил вокруг выдачи разрешений и экологических норм, что становится невозможно строить необходимое жилье и энергию. Стремление сделать науку демократически ответственной привело к засорению научного процесса.

Чтобы понять, насколько велики требования к оформлению научной документации, представьте, что каждый ученый, работающий в Америке, заболел хронической усталостью, из-за которой он не может работать в течение половины года. Мы бы сочли это национальной трагедией и чрезвычайной ситуацией. Но это надуманное расстройство не так уж и похоже на то бремя, которое мы возлагаем на ученых сегодня, когда речь идет о бумажной работе. Современные ученые тратят до 40 процентов своего времени на оформление исследовательских грантов и последующих административных документов, а не на непосредственные исследования .(72) Финансовые агентства иногда семь месяцев и более, чтобы рассмотреть заявку или запросить повторную заявку.73

"Люди должны понять, насколько сломана система", - говорит Джон Доенч, директор по исследованиям и разработкам в области функциональной геномики в Институте Броуда.74 "Так много действительно умных людей тратят свое время на очень, очень неинтересные вещи: пишут отчеты о проделанной работе или составляют модульные бюджеты за 12 лет до начала научных исследований, как будто эти цифры имеют какое-то значение". В университетах есть целые отделы, чья основная работа заключается в управлении этими грантами NIH. Почему мы это делаем? Потому что они боятся, что на деньги гранта я куплю себе "Корвет"? "75 Правила существуют не просто так, признает Доенч. Возможно, некоторые ученые в прошлом злоупотребляли своим финансированием. Но подобно тому, как экологические законы, принятые в ответ на проблемы двадцатого века, привели к кризису строительства в двадцать первом веке, лекарство от бумажной волокиты в науке иногда хуже болезни. "Мы очень сильно отстать, потому что мы так раздуты и неэффективны", - говорит Доенч. "Это та же правда, что и то, что на строительство одной мили метро в Нью-Йорке уходит целая вечность. Трещины уже появились, и мы потеряем свое преимущество, если наши лучшие и самые яркие люди тратят свою жизнь на заполнение форм, вместо того чтобы сосредоточиться на следующем великом событии".

Вторая проблема, возникшая в связи с ростом NIH, заключается в том, что обременительный процесс подачи заявок на гранты привел к тому, что приоритетом стало стремление к статусу, а не к чистой науке. Это стало темой для Каталин Карико в те годы, когда она была в глуши. "Я не очень хорошо умела целовать задницы", - прямо говорит Карико. В книге "Breaking Through" она пишет, что, по ее мнению, успех в академических кругах был больше связан с маркетингом и статусом, чем с серьезной наукой:

Вам нужно было уметь продавать себя и свою работу. Вам нужно было привлечь финансирование. Нужна была коммуникабельность, благодаря которой вас приглашали выступать на конференциях или люди стремились стать вашими наставниками и поддержать вас. Нужно было уметь делать то, к чему у меня никогда не было никакого интереса (уговаривать людей, общаться, соглашаться, когда вы не согласны, даже если вы на сто процентов уверены в своей правоте). Нужно было уметь подниматься по политической лестнице, ценить иерархию, которая всегда казалась мне в лучшем случае совершенно неинтересной ( d, в худшем - противоречащей хорошей науке). Меня не интересовали эти навыки.76

Хотя Карико обладала интеллектом будущего нобелевского , она не обладала навыком мирового класса, который Азулай называет "грантоведением", - писать выигрышные заявки на проекты.77 "Существует скрытый учебный план по работе с грантами, и сегодня он критически важен для успеха в качестве ученого", - говорит Азулай. "Но эти навыки слабо коррелируют с научным потенциалом, а возможно, и отрицательно. "78 Мы - пусть даже случайно - создали систему, которая часто отдает предпочтение игре в научный акт перед реальной научной.

Первое распространенное критическое замечание в адрес NIH может быть самой важной частью проблемы Карико. Хотя многие открытия зависят от рискованных исследований, которые отставание от стада - как, например, использование потенциала мРНК, в то время как другие устремляются к ДНК, - современная наука слишком часто играет в безопасность.

"Я почти не сомневаюсь, что NIH предвзято относится к рискованным наукам", - говорит Азулай. Когда я спросил его, откуда мы знаем, что нынешняя система не справляется с балансом между рискованными ставками и важными постепенными проектами, он дал очаровательно скромный ответ: мы не знаем. По крайней мере, не точно. "Это одна из самых важных вещей, над которой я работаю, и мне трудно добиться прогресса, потому что данные - дерьмо. " 79 Он сказал, что трудно точно сказать, есть ли в мире несколько Каталин Карико или тысячи, потому что NIH затрудняет для сторонних исследователей сравнение заявок, которые