Изобилие - Ezra Klein

организаций, где ученые, работающие на полную ставку, будут заниматься амбициозными проектами в течение многих лет, не напрягаясь по поводу ежеквартальной бумажной работы. Амбиции будут заключаться в том, чтобы заново разлить волшебный DARPA и Bell Labs середины века. Возможно, это не сработает. Но именно так и рискованная наука: она берется за проекты с высокой вероятностью провала.

"Вы не хотите, чтобы вся инновационная система состояла из DARPA, не хотите, чтобы вся инновационная система состояла из грантов NIH, и не хотите, чтобы она состояла из одного", - говорит Азулай. "Нам нужен сбалансированный баланс экспериментов: пусть расцветает тысяча инициатив, отслеживайте их долгосрочный успех и определяйте, есть ли лучшие способы финансировать научные прорывы, которые могут спасти или улучшить миллионы жизней". "105 Такой подход к науке и изобретениям был бы по-настоящему новым. Он означает создание в американской научной системе слоя, специализирующегося на самостоятельных экспериментах. Это означает превращение федерального правительства в своего рода мета-лабораторию для изучения самой науки.

Через несколько поколений изобретения, которые мы даже не можем себе представить, станут основой современной жизни: анализы слюны и крови на все болезни, вакцины, уничтожающие целые классы вирусов и болезней, материалы прочнее стали и легче воздуха, абсолютно чистая энергия от термоядерных реакторов. Если эти вещи возможны в сфере физической реальности, значит, их можно открыть. Если их откроют за столетие, то за десятилетие или за год. Эти достижения потребуют такого уровня рискованности и амбиций, который мы слишком часто пытаемся подавить. При всех чудесах американского изобретательства поразительно осознавать, что мы не знаем наверняка, как на самом деле происходит процесс открытия. Мы до сих пор не знаем, как выявить и взрастить Каталин Карико в мире. Чтобы открыть их, нам нужна лучшая наука о науке.

 

5 Развернуть

 

 

Осенью 1928 года шотландский ученый Александр Флеминг вернулся из длительного отпуска в свою лабораторию в Лондоне. Он работал со стафилококкомбактерией, вызывающей распространенные инфекции. Его название происходит от греческого staphyle, что означает "виноградная гроздь", и kokkos, что означает "ягода", поэтому под микроскопом его колонии напоминают гроздь белого винограда. Но когда Флеминг внимательно изучил свои образцы, он увидел нечто неожиданное в блюде, которое оставил открытым для воздуха. Пока его не было, вещество неизвестного происхождения загрязнило образец и убило большую часть бактерий. 1 Позже Флеминг идентифицировал загадочный материал как плесень, принадлежащую к роду Penicillium .(2) Что касается производимого ею вещества, убивающего бактерии, то он назвал его пенициллином.

Позже Флеминг утверждал, что споры плесени попали в его лабораторию незапертое окно. Если так, то ее занесло небесным бризом. Тысячелетиями человечество вело войну за войной с бактериями внутри наших тел и миллионами погибало от рук невидимого врага. Уже в 1900 году бактериальные инфекции были самой распространенной причиной смерти в США; во время пандемии ауэнцы 1918 года от бактериальной пневмонии умерло больше людей, чем от самого вируса. Когда Флеминг протестировал плесень против других бактерий, он увидел, что она еще сильнее нейтрализует таких врагов, как дифтерия и менингококк. Он заподозрил, что у него в руках может оказаться нечто чудодейственное. Но после еще нескольких экспериментов его работа уперлась в стену.

В 1939 году профессор Оксфордского университета австралийского происхождения по имени Говард Флори и биохимик немецкого происхождения по имени Эрнст Чейн взяли курс на то, что Флеминг ушел из ОП. В то время как шотландский ученый показал, что пенициллин может уничтожать микробы на стекле, Флори и Чейн хотели узнать, может ли он делать то же самое внутри животных. В их лаборатории 150 мышей разделили на три группы и ввели каждой из них, соответственно, стафилококки, стрептококки и бактерию, вызывающую гангрену. Половину мышей оставили без лечения в качестве контрольной группы, а другой половине дали пенициллин. В контрольной группе все 75 нелеченых мышей умерли. В группе вмешательства 70 выжили .(3) Пенициллин казался действительно особенным.

Но люди - не мыши, и Флори, Чейн и их группа столкнулись с большими трудностями, проверяя действие пенициллина на людях. После почти двух лет работы они тоже зашли в тупик. К весне 1941 года, когда Европа была погружена в войну, пенициллином лечились 11 пациентов, участвовавших в их экспериментах. Двое из них умерли.4

 

 

Давайте прервем повествование, каким бы странным ни казалось это прерывание. Открытие Флемингом пенициллина всемирно известно: его лелеют ученые и называют одним из самых значительных прорывов в истории здравоохранения или любой другой области. Портрет Флори на сайте украшал австралийскую банкноту в 50 долларов на протяжении десятилетий. Чейн, наряду с Флемингом и Флори, получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине в 1945 году.

Для многих прогресс представляется просто хронологией таких эврика-моментов. Наша мифология изобретений рассматривает момент открытия как священную сцену. В школе ученики заучивают даты важнейших изобретений, а также имена людей, которые их сделали - Эдисон, лампочка, 1879 год ;(5) братья Райт, самолет, 1903 год. Великие первооткрыватели - Франклин, Белл, Кюри, Тесла - получают биографии-бестселлеры, и миллионы людей знают их имена. Вы можете считать это "эврической теорией истории". Именно такую историю прогресса вы ожидаете увидеть в Голливуде или прочитать в книгах неэкшн, восхваляющих героя-одиночку, чье озарение изменило мир.

Но такой подход к истории не просто неполноценен, он откровенно неверен. Изобретения действительно имеют огромное значение для прогресса. Но слишком часто, когда мы изолируем их в знаменитых сценах мы упускаем самые важные главы истории - те, что следуют за первым молниеносным открытием. Рассмотрим реальные масштабы достижения пенициллина в 1941 году: 11 испытуемых и две смерти. Спустя тринадцать лет после одного из самых известных открытий в истории науки пенициллин практически ничего не добился.

 

 

Миф об Эврике

Когда рождается хорошая идея или создается первый прототип изобретения, мы должны радоваться тому, что оно способно изменить мир. Но прогресс в большей степени связан с реализацией , чем с изобретением. Идея, переходящая от несуществования к существованию - от нуля к единице, - открывает возможность перемен. Но то, как отдельные люди, компании и правительства превращают идею из одной в миллиард, и есть история того, как на самом деле меняется мир.

И не всегда меняется, даже после поистине гениальных открытий. Десятитысячелетняя история человеческой цивилизации - это в основном история о том, что лучше не становится: болезни не лечатся, свободы не расширяются, истины не передаются, технологии не выполняют своих обещаний. Прогресс - это наше бегство от статус-кво, наше катапультирование из истории