Изобилие - Ezra Klein

NIH по-прежнему в значительной степени полагается на свою систему экспертной оценки, существовавшую десятилетиями. Небольшая группа независимых ученых оценивает достоинства, методологию и значимость проекта, прежде чем предложить ему финансирование. Не имея полного доступа к процессу принятия решений в NIH, ученый, желающий изучить систему экспертной оценки агентства, должен был бы сделать что-то немного странное, например, создать фиктивную систему экспертной оценки в лабораторных условиях. В 2014 году группа исследователей из Гарвардского университета поступила именно так. Они наняли 142 звездных ученых-медиков, чтобы те выступили в качестве экспертов в импровизированном процессе рецензирования грантов. Они отобрали 150 заявок, присвоили каждой из них "балл новизны" и случайным образом распределили несколько заявок между рецензентами. В результате анализа 2130 оценок выяснилось, что хорошо знакомые предложения справились с задачей, а слегка новые - лучше всех. Но самые новые идеи получили наихудшие оценки. "Мы пришли к выводу, что оценщики единообразно и систематически дают более низкие баллы предложениям с возрастающей новизной", - заключила команда.80

"Новые идеи больше не питают американскую науку так, как раньше", - пишут экономисты Микко Паккален и Джей Бхаттачарья .(81) В работе, опубликованной в 2020 году, они показали, что раньше финансирование NIH поддерживало новые вопросы. Например, в 1990-х годах NIH постоянно финансировал медицинские работы, ключевые слова которых впервые появились в литературе за предыдущие семь лет. Но с 2000-х годов финансирование NIH g самых молодых научных работ сократилось более чем на 25 %.82 И снова: либо новые идеи в науке становятся все хуже, либо мы все хуже ищем и финансируем.

Предвзятое отношение к новизне, риску и нестандартному мышлению - это трагедия, ведь самые важные прорывы в истории науки часто становятся дикими сюрпризами, возникающими из странных навязчивых идей. "Слишком много проектов получают финансирование, потому что они вероятны", - говорит Эванс, социолог из Чикагского университета. Но наука движется вперед по одной невероятности за раз". "83 В 1990-х годах ученые, изучавшие гильское чудовище, коренастую ящерицу, обнаружили в ее яде гормон, который позволял рептилии месяцами не принимать пищу. Синтезировав гормон в лаборатории, они получили лекарство под названием GLP-1 ago nist, которое, как оказалось, снижает уровень сахара в крови у некоторых людей с диабетом.84 Сегодня препараты GLP-1, такие как Ozempic, похоже, лечат не только диабет, но и ожирение, а также головокружительный спектр заболеваний, включая болезни сердца, алкоголизм и наркоманию. Таким образом, самый известный фармацевтический прорыв последнего десятилетия построен на фундаменте самой восхитительно своеобразной одержимости: слюне ящерицы.

Наука часто бывает нелинейной. Самые популярные тесты COVID основаны на технологии, называемой полимеразной цепной реакцией. Разработанная в 1980-х годах, ПЦР - это метод амплификации небольших последовательностей ДНК, которые можно использовать для тестов на отцовство и диагностики заболеваний. Когда ученые понять, как масштабировать ПЦР, им нужны были бактериальные ферменты, которые не разрушались бы при высоких температурах. К счастью, двумя десятилетиями ранее, в 1960-х годах, биологи из Йеллоустонского национального парка выделили бактерию из горячих источников, которая процветала в условиях кипения .(85) Выделенная ими бактерия была включена в исследования ПЦР и помогла начать революцию в диагностике и генетике. Без этой бактерии такие значительные достижения, как проект "Геном человека", были бы невозможны. (Не говоря уже о других великих моментах в истории науки, таких как вспышки "Ты не отец!" в "Шоу Мори"). Никому, создающему эффективный медицинский тест во время пандемии, не придет в голову мысль: "Ну, первым делом давайте закажем билет в Вайоминг и возьмем образцы из гейзеров". Но именно так часто работает наука: создается обширная база знаний, на основе которой мы собираем разрозненные фрагменты головоломки, чтобы совершить новый прорыв.

Еще один пример: CRISPR - это функция редактирования генов, которая, как считают некоторые ученые, в один прекрасный день может открыть лекарство от любого количества генетических заболеваний. Но это была открыта не группой генетиков. Первое упоминание о CRISPR в научной литературе принадлежит японским и испанским исследователям, работавшим с бактериями, которые демонстрировали своеобразную иммунную реакцию при атаке вирусов .(86) Эта ранняя работа поначалу не получила большого количества цитирований. Но после двадцати лет развития CRISPR сегодня выглядит как одна из самых мощных медицинских технологий в истории. Исаак Ньютон знаменито сказал, что он видит дальше, стоя "на плечах гигантов". Но очевидно, что некоторые гениальные идеи не рождаются гигантами. Они рождаются, как рождаются все дети - маленькими и беспомощными, нуждающимися в заботе и защите, чтобы расти.

"Мы хотим, чтобы у нас было больше всего изобретений и инноваций, спасающих жизнь, улучшающих ее, повышающих производительность", - говорит Эванс. "Это означает, что нам нужна система, созданная для того, чтобы больше рисковать и принимать больше неудач как часть научного процесса".87 его словам, проблема не в том, что слишком много науки "обречено на провал". Наоборот. Слишком много науки, по его словам, "обречено на успех" - она обречена дублировать то, что мы знаем, а не рисковать провалом, устремляясь в неизвестность.

Вместо того чтобы рассматривать NIH как врага рискованной науки, думать о нем как о типичной бюрократии, руководители которой делают все возможное для решения типично бюрократических проблем. В 2017 году многолетний директор NIH Фрэнсис Коллинз в электронном письме либертарианскому венчурному капиталисту Питеру Тилю признал, что NIH необходимо "освободить молодых ученых от слишком длительных периодов обучения" и что "некоторые способы поддержки" биомедицинских исследований "устарели". "88

За последние двадцать лет NIH создал несколько грантовых программ, предназначенных для более рискованных исследований и молодых ученых. Программа "Исследования с высоким риском и высокой наградой" теперь включает в себя премию "Пионер" для ученых, " новые исследования", и премию "Новый инноватор" для молодых ученых.89 "Так важно иметь возможность финансировать людей и идею , которые могут быть немного ", - говорит Патриция Лабоски, руководитель программы NIH Исследования с высоким риском и высокой наградой".

В то же время вам нужен аспект высокого риска, когда вы можете научиться чему-то другому и расширить границы". Инициатива New Innovator Award, которую курирует Лабоски, построена совсем иначе, чем обычные гранты NIH, известные как R01s. "При получении стандартного гранта вам часто приходится доказывать, что вы сможете выполнить все что предлагаете, и вас оценивают по очень высокому уровню осуществимости", - говорит она. Для премии New Innovator Award мы, конечно, хотим видеть немного правдоподобности, но в основном им просто нужна классная идея и оборудование для ее ". "90

Собственные исследования NIH показывают, что получатели премии Pioneer Award