Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс С. Скотт

отношении Седака также обычно рассматривается как отдельная единица, а в противном случае жители добиваются признания права своей деревни создавать самостоятельные структуры, как это было до недавнего времени с местной ассоциацией земледельцев. Но самое главное заключается в том, что моральное обоснование существования Седаки признается на дискурсивном уровне. Сборщик исламской десятины (амил), объясняя, почему он не докладывает о тех жителях деревни, которые не выплачивают полную сумму, говорит так: «Мы все живём в одном селе» (Сама-сама дудук кампун). Когда один арендатор рассказывал мне, почему он не пытается расширить своё хозяйство, предложив за землю более высокую цену, чем другой местный арендатор, он использовал такую формулировку: «Я каждый день вижу его лицо» (Хари-хари тенгок мука). А когда правила порой нарушаются, виновного в этом стыдят в точно таких же выражениях.

Если вы станете рассматривать Седаку вдоль дороги, проходящей сквозь село, то не увидите домов – вашему взору откроется только обрамляющий дорогу внушительный свод из кокосовых пальм, банановых зарослей, нипы, а также растущие в канавах вдоль дороги водяные гиацинты и травы. Первым зданием, которое встретится вам в Седаке, будет лавка Идриса близ асфальтированной дороги, ведущей на север к Кепала-Батасу и на юг к Ян-Кесилу. Идрис хорошо устроился: его заведение расположено у дороги и подключено к проходящей вдоль неё электросети, – молодые люди, собирающиеся здесь по вечерам, покупают в лавке напитки и сигареты, а также это единственная точка в округе, где можно раздобыть фруктовое мороженое. Чуть дальше расположено навешенное на петли бревно, которым перекрывают дорогу: его противоположный конец закреплен с помощью цепи и замка, что препятствует въезду грузовиков. Вокруг этих деревенских ворот, как мы ещё увидим, ведется ряд споров. Ключ от хранится в соседнем доме, принадлежащем богатому пожилому земледельцу Лебаю Пендеку, который вместе со своими сыновьями Мусой и Ариффином обладает влиянием в небольшой группе, контролирующей политические вопросы в деревне. На протяжении следующих двух сотен ярдов дома вдоль дороги перемежаются рисовыми полями; жилища состоятельных людей имеют цинковые крыши и обшивку из вагонки (см. иллюстрации на вкладке), а самые бедные довольствуются крышами из аттапа и обшивкой из расщепленного и расплющенного бамбука (пелупох). Состояние домов само по себе является острой политической проблемой (к ней мы ещё обратимся ниже), поскольку местную правящую партию и её сторонников обвиняют в монополизации государственных субсидий на ремонт жилья. Дома проживающих в этой части Седаки безземельного батрака Мансура и бедного мелкого землевладельца Таиба резко отличаются от отремонтированного и свежевыкрашенного жилища верного последователя правящей партии Шамсула. Последний является владельцем шести релонгов (4,2 акра [1,7 гектара]) земли и обладателем исключительно выгодной и желанной для многих работы на принадлежащей государству установке для сушки риса неподалёку от Седаки.

Карта 3. Кампун (деревня – мапай.) Седака

Sedaka household – домохозяйства Седаки, non-Sedaka household – домохозяйства за пределами Седаки, Surau – сурау (молитвенный дом), coffee shop, sundry store – кофейня, магазин товаров первой необходимости, major footpath – основная пешеходная дорога, minor footpath/bund – мелкие проходы/насыпи, house lots, palms, fruit trees – участки с жилой застройкой, пальмы, фруктовые деревья, rice fields – рисовые поля, village gate – ворота на въезде в деревню.

Поблизости от центра деревни находятся два самых основательных дома – каждый с высокой крышей, жалюзи и верандой. Один из них принадлежит Хаджи Кадиру, самому богатому жителю Седаки – с его жилищем резко контрастируют с расположенные по соседству обветшалые дома Хамзаха и Разака. Владельцем второго богатого дома является Хаджи Джаафар, староста деревни (кетуа кемпун). Несмотря на свою влиятельность в этом качестве, Хаджи Джаафар ведёт довольно уединённую жизнь – на людях гораздо больше заметны его женатый сын Дауд, который живёт с ним в одном доме, и Басир, хозяин ещё одной лавки. Свою объединяющую роль Хаджи Джаафар предпочитает подчёркивать, когда устраивает ежегодное пиршество (кендури), на которое приглашается вся деревня, и время от времени возглавляет молитвенные церемонии в деревенском сурау через дорогу (см. фотоиллюстрации). Несмотря на то, что в Седаке проходит множество публичных сборищ, именно сурау выступает единственным специально отведённым для общественных мероприятий местом в селе. Его нижний этаж служит залом для деревенских собраний, классной комнатой для религиозных учителей и помещением для произнесения проповедей и политических выступлений.

При этом местом для неформальных сборищ, где селяне ведут праздные беседы и обмениваются сплетнями, являются столы рядом с двумя небольшими лавками (см. фотоиллюстрации). В каждой из них имеется небольшой запас товаров повседневного спроса: сушеный чили, мыло, спички, керосин, табак, сладости, специи, рыбные консервы – всё это можно купить в любой момент. Мужчины собираются здесь после рабочего дня и в те периоды года, когда работы немного, чтобы скоротать время, покуривая и попивая домашние прохладительные напитки, причем круг присутствующих постоянно меняется: одни приходят, а другие уходят. Басир, владелец первой лавки, является признанным лидером местного отделения правящей партии ОМНО, поэтому в заведении собираются его сподвижники. Точно так же всё устроено и в расположенной неподалёку лавке Самата – за тем исключением, что он и его отец Ток Махмуд, являются непреклонными сторонниками оппозиционной партии, поэтому их посетители набираются в основном из её рядов. Несколько селян, сильно приверженных той или иной партии, из принципа никогда не пойдут в «другую» лавку, хотя большинство утверждают, что посещают обе, поскольку держатся выше столь мелочных соображений.

Три самые известные в деревне и смелые на язык женщины живут в нескольких шагах от лавок, дальше по главной дороге. Все они, если можно так выразиться, выступают «почётными мужчинами» в том смысле, что им пришлось взять на себя мужские роли и обязанности. Рокиах и Росни руководят бригадами по пересадке риса – эта работа требует от них ведения переговоров с крестьянами, при этом Росни – вдова, а у Рокиах муж жив, но считается довольно слабоумным, поэтому она взяла на себя контроль над семейными делами. Третья женщина, повитуха Ток Сах Бидан, тоже вдова – уникальное место в жизни деревни она занимает благодаря своему образованию и четырём с лишним десятилетиям в своём ремесле.

В самом конце главной деревенской дороги находится несколько домов бедных селян, которые по большей части принадлежат к политической оппозиции. Многие из наиболее острых критических замечаний и мнений, которые я слышал в Седаке, высказывал безземельный батрак Пак Ях в беседах со своим таким же бедным шурином Тощим Матом и его другом Дуллахом. На этих людей и других их друзей и родственников, которые время от времени присоединялись