Изобилие - Ezra Klein

Прорывы часто связаны с удачей, даже если они следуют за десятилетиями кропотливого труда. Историк Джеймс Финни Бакстер III назвал пенициллин "голубой плесенью, ворвавшейся в окно Флеминга на счастливом ветерке". Многие научные открытия подобным образом шокируют своих первооткрывателей, врываясь в боковые окна. Мало кто ожидал, что синтетическая мРНК - идея, томившаяся в глуши академических кругов, - так идеально совпадет с шипастыми кронами нового коронавируса. Случайность науки - одна из причин, почему так важно отделить исследования от политики и позволить ученым свободно искать истину, не тратя половину своего времени на бюрократическую бумажную работу и не парализуя себя страхом, что их идеи могут расходиться с общепринятыми в данный момент мнениями.

Но следующие этапы развития технологий не зависят от удачи. Создание, развертывание и внедрение - это не повод для счастливого бриза. Они требуют продуманных действий, законов и политики. Они требуют выбора. Слишком долго США были очарованы мифом об эврике - идеей о том, что вспышки индивидуального гения являются самыми важными моментами в истории технологий. Этот образ мышления определял наш подход к экономическому росту в течение последних сорока лет. В следующем поколении США нужен план по созданию того, что они изобретают.

Заключение На пути к изобилию

ПОЛИТИКА - это способ организации конфликтов, и поэтому наше внимание естественным образом привлекают разногласия. Это особенно верно сейчас, когда разногласия столь фундаментальны. Демократическая и Республиканская партии не просто расходятся во мнениях относительно деталей налоговой политики. Они расходятся во мнениях о легитимности выборов, институтов, структуры американского правительства. Они расходятся во взглядах на речь и историю, приличия и правду. Выдающиеся ученые пишут книги о близости новой гражданской войны и задаются вопросом, не возрождается ли фашизм на американской земле. Поляризация 1990-х годов кажется причудливой на фоне безмерного конфликта 2020-х.

Эти разногласия реальны. Они опасны. Но за ними скрываются туманные очертания чего-то совершенно иного. Возможно, это путь к выходу из тупика, котором мы оказались. Новый политический порядок.

Термин "политический порядок" принадлежит Гэри Г эрстлу, американскому историку и профессору Кембриджского университета. Многие историки фокусируются на том, как республиканцы и демократы боролись и расходились во мнениях на протяжении многих лет. Работа Герстла сосредоточена на том, как скрытые точки консенсуса между партиями создают отличительные периоды истории, которые он называет политическими порядками. Он определяет политический порядок как "созвездие идеологий, политик и избирателей, которые формируют американскую политику таким образом, что она остается в силе после двух-, четырех- и шестилетних избирательных циклов"1 По мнению Герстла, за последние сто лет американской истории сложились два таких созвездия. Порядок "Нового курса" возник в 1930-е годы и рухнул в 1970-е. Неолиберальный порядок возник в 1970-е годы и пришел в упадок в 2010-е.

Новый курс" привел к соглашению о том, что федеральное правительство должно взять на себя активную роль в управлении американской экономикой и защите трудящихся. Начатый при демократе Франклине Рузвельте, он продолжился при республиканце Дуайте Эйзенхауэре, который поддержал его основные принципы. Вместо того чтобы выступать против больших государственных программ, Эйзенхауэр подписал закон создании Межгосударственной системы автомобильных дорог. Вместо того чтобы оплакивать социальное обеспечение, он отмечал его рост. "Мы хотим более широкую и сильную систему страхования от безработицы", - говорил Эйзенхауэр, больше похожий на демократа 2020-х годов, чем на республиканца 1980-х .(2)

Почему Эйзенхауэр и партия его эпохи согласились с порядком "Нового курса"? "Это имело гораздо меньше отношения к Эйзенхауэру-человеку, чем к геополитической ситуации, в которой оказались новый президент и его партия", - пишет Герстл. Холодная война была не просто гонкой вооружений или военным конфликтом с Советским Союзом. Это было соревнование за то, чья философия управления приведет к наилучшим результатам для людей. Эйзенхауэру нужно было доказать, что "он может позаботиться о своих гражданах лучше, чем лидеры советского коммунизма о своих"3 Это означало, что нужно было принять политику Рузвельта и демократов, которым удалось поднять уровень жизни в Америке после Великой депрессии.

В 1970-х годах порядок Нового курса рухнул под тяжестью кризисов, которые он не смог сдержать, - прежде всегостагнации и войны во Вьетнаме. Но это было еще не все. За рубежом ужасы и абсурды коммунизма становились все более очевидными. Внутри страны миллионы угнетенных американцев выходили на марши, митинги и организации в защиту прав. смена ценностей. Обещания коллективных действий потеряли свой блеск. Воспитание достоинства и гениальности личности перед лицом режимов, которые, казалось, подавляли и то, и другое, стало господствующим этосом.

Новый вид индивидуализма был на подъеме, и не только у правых. Демократам Нового курса бросили вызов новые левые. "Мы стремимся к созданию демократии индивидуального участия, руководствуясь двумя главными целями", - гласило Порт-Хуронское заявление, манифест левых студенческих активистов, написанный в 1962 году. "Чтобы человек участвовал в принятии социальных решений, определяющих качество и направление его жизни; чтобы общество было организовано так, чтобы поощрять независимость мужчин и предоставлять средства массовой информации для их совместного участия. "4

Политика вытекает из ценностей, и к 1970-м годам Вашингтон изменился. Джимми Картер, демократ, отменил регулирование крупных отраслей экономики, включая грузоперевозки и авиаперевозки.5 В 1980-х Рональд Рейган сократил высокие налоговые ставки, введенные Гарри Трумэном и поддерживаемые Дуайтом Эйзенхауэром .(6) Большая часть даже либерального законодательства того времени - включая основные экологические законопроекты, которые мы обсуждали в этой книге, - работала за счет централизации личности, облегчая американцам задачу замедления правительства путем подачи на него иска. Советский Союз рухнул, доказав превосходство американской модели. Билл Клинтон стал Эйзенхауэром, а Рейган - Рузвельтом, закрепив принципы некогда радикального президентства в политическом порядке. Клинтон заявил, что эпоха большого правительства закончилась, и доказал это: он сделал то, что Рейган только обещал сделать, и сократил федеральный бюджет, одновременно отменив регулирование финансового и информационного секторов.

Когда разрушаются чары политического порядка, идеи, которые раньше считались неправдоподобными и неприемлемыми, становятся возможными и даже неизбежными. Так произошло 1930-е годы, когда Великая депрессия создала пространство для подъема социал-демократического коллективизма Рузвельта. Это произошло в 1970-е годы, когда подъем индивидуализма изменил представления людей о налогообложении и расходах, регулировании экономики и управлении нашими отношениями с окружающей средой.

Возможно, это происходит снова.

Мы переживаем редкий для американской истории период, когда упадок одного политического строя освобождает место для другого. Этот крах готовился десятилетиями. Он начался с Великой рецессии, которая разрушила широкую веру в дерегулированные рынки. Климатический кризис показал, насколько сильно упущен мотив "про1т". Последствия нормализации торговли с Китаем