Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации - Коллектив авторов

создание и поддержание ведомственной организации «Совет молодых дипломатов»[801], членами которой могут быть сотрудники МИД и загранучреждений в возрасте до 35 лет; 2) ежегодные встречи министра иностранных дел С. В. Лаврова с представителями некоммерческих организаций (прежде всего организаций внешнеполитической направленности)[802].

По нашему мнению, внимание государства к развитию публичной дипломатии в России, созданию институтов публичной дипломатии обозначилось довольно поздно, в то время как в других странах такая практика уже существовала в течение 20–50 лет.

Тот факт, что интерес властей к развитию публичной дипломатии в России проявился именно в 2010-х годах, на наш взгляд, объясняется следующими факторами: усилением внешнеполитических амбиций России; возрождением евразийского регионального «центра силы» в рамках ЕАЭС; напряженными внешнеполитическими отношениями с ведущими странами мира и санкционным режимом; стремлением легитимизировать авторитарную форму правления внутри страны и создать национальную идеологию. В этих условиях инструменты и методы публичной дипломатии могут рассматриваться как современные технологии пропаганды. Имидж страны в данном случае выстраивается не только путем демонстрации привлекательного образа жизни и достижений науки и культуры, но как противовес иному, а конкретно – западному образу жизни, функционирующему по другим принципам.

10.3. «Цифровая дипломатия» = публичная дипломатия 2.0

Несмотря на то что Всемирная паутина (WWW) была создана в 1980-х годах, до современной виртуальной реальности, без которой теперь не представляет себе жизни современный человек, должно было пройти как минимум двадцать пять – тридцать лет. И хотя в 1990-е годы Интернет стал уже широко использоваться для хранения данных и их мгновенной передачи, современная сетевая реальность сформировалась позже, в 2000-е годы, а качественный скачок в развитии виртуальной (сетевой) реальности приходится на 2005–2010 гг. Именно тогда появились крупнейшие социальные сети, связывающие миллионы пользователей по интересам и позволяющие создавать в сети информационные аналоги реальных институтов, организаций, групп интересов, бизнес-структур, технологий и т. д. Иными словами, появился виртуальный мир, который стал информационной копией реального мира.

Поэтому перенесение политической, научной, культурной жизни в Интернет произошло совершенно естественно и так быстро, как только это позволяли возможности, делавшие технологии и технологические носители предельно доступными для потребителей. Не удивительно поэтому, что политическая жизнь и политические институты быстро освоили сетевое пространство и сделали его пространством борьбы со всеми уже наработанными технологиями информации, пропаганды и манипулирования сознанием пользователей Сети.

Естественно, теоретические подходы и практические направления публичной дипломатии также распространились в интернет-пространстве. Однако различия в классической публичной дипломатии и цифровой дипломатии имеются, и они весьма существенны. Эти различия прежде всего обусловлены возможностями Сети. Если классическая публичная дипломатия представляла собой длительный процесс вовлечения целевых групп и отдельных граждан, выстраивания у зарубежной аудитории позитивного образа государства и его привлекательных ценностей, то цифровая дипломатия благодаря мгновенной связи с миллионами пользователей и возможностям передачи любого информационного контента практически без цензуры (или с минимальной цензурой), становится не только быстрым информационным ответом на внешние вызовы, но и сама способна формировать нужную конкретному государству информационную повестку дня и рекрутировать сетевых сторонников, создавать оппозиционное и протестное движение.

В то время как классическая публичная дипломатия осуществляла пропагандистскую работу через радио и телевидение, через разнообразные культурные проекты, через обучение с целью сформировать лояльные и, возможно, управляемые элитные группы, цифровая дипломатия имеет возможность делать все то же самое (и делает это), но главными направлениями все же считает пропаганду, ведение информационных войн, создание оппозиционных движений среди целевой аудитории стран – потенциальных и реальных противников, активное продвижение ценностей и мировоззрения своей страны.

По мнению исследователей, «цифровая дипломатия является механизмом влияния на зарубежную аудиторию посредством определенных методов, таких как размещение радио- и телепередач в сети Интернет, распространение в открытом доступе литературы в цифровом формате, мониторинг дискуссий в блогосфере, рассылка информации через мобильные телефоны, а также создание персонифицированных страничек членов правительства в социальных сетях»[803].

Пионерами в области цифровой дипломатии были Соединенные Штаты. Несмотря на ее недолгую историю, про публичную дипломатию США написано уже довольно много. Если вспомнить основные вехи развития цифровой дипломатии то первая рабочая группа была создана при Госдепартаменте в 2002 г. Далее, на ее базе был создан Офис интернет-дипломатии. Офис входит в Бюро управления информационными ресурсами, которое отвечает за безопасность компьютерных сетей и внедрение информационно-коммуникационных технологий в работу 260 американских загранучреждений. Помимо Офиса интернет-дипломатии, отдельные функции в рамках цифровой дипломатии возложены еще на 24 внутренних подразделения Госдепартамента[804]. А. Гуменский отмечает, что «уже в 2006 г. в структуре заместителя госсекретаря по вопросам публичной дипломатии и общественным связям организуется группа Digital Outreach Team, в задачи которой входит пропаганда и контрпропаганда среди пользователей социальных сетей, говорящих на арабском, фарси, панджаби, урду, сомалийском языках, а с 2008 г. и на русском. Не позднее 2010 г. подразделение с аналогичными задачами появилось и в системе британских внешнеполитических служб – Объединенная разведывательная группа по изучению угроз… в составе Центра правительственной связи…»[805] Примерно в это же время были разработаны и программы кибердипломатии США (21stCentury Statecraft), Великобритании (Digital Strategy) и Евросоюза (Digital Diplomacy)[806].

Здесь нужно четко представлять себе, что развивавшуюся в специализированных правительственных подразделениях цифровую дипломатию нельзя считать абсолютным аналогом деятельности министерства иностранных дел. Хотя в условиях нарастающей цифровизации министерствам, конечно, необходимо было создать свою цифровую реальность, не только сформировав цифровой символ в Сети, но и научившись вести сетевую дипломатическую работу.

10.4. Внешнеполитические вызовы и трансформации дипломатической службы в XXI в.

В структуре государственной власти дипломатические ведомства отвечают за представление государства на международной арене и взаимодействие с другими странами. Поэтому на их плечи часто ложится и то, как государство ответит на актуальные глобальные вызовы. Существуют вызовы, трансформирующие сферу международных отношений и взаимодействие между государствами. Данные вызовы влияют непосредственно на работу дипломатических ведомств, заставляя их менять подходы к осуществлению внешней политики.

Три глобальных внешнеполитических вызова, оказывающих наибольшее влияние именно на процесс трансформации и траекторию развития самих дипломатических служб:

1) рост влияния экономических факторов на международные отношения (экономизация);

2) изменение международной коммуникационной среды (коммуникация);

3) уплотнение и усложнение связей между государствами (координация)[807].

Как видно из табл. 4 и из самого исследования О. И. Шакирова и Д. Б. Соловьева, изменение международной коммуникационной среды находит отражение в деятельности дипломатических представительств. Можно выделить угрозы, которые в связи с этим возникают. Во-первых, наличие разнообразных (более оперативных и интересных) источников информации постепенно снижает авторитет МИД как наилучшего источника достоверной информации. Во-вторых, снижение доверия к государственным институтам распространяется и на деятельность МИД, и на его позиционирование в глобальной сети. Следовательно, возрастают требования к информационной политике МИД. Доверие должно завоевываться не