Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Мысль показалась ему весьма забавной, какие всё-таки молодцы магометане, мало того, что именно четырёх жён предусмотрели для мужчины, так и самого мужчину соблазнили и успокоили этим, чтобы глядя после своего гарема на стороннюю женщину его с души воротило бы! А заодно ещё и работать женского угодника как следует подстегнули в их расслабляющих южных землях, чтобы он из кожи вон лез, дабы прокормить и одеть своих четырёх «гурий»!

Князь громко захлопнул книгу. Ырас услышала, повернула голову, потом встала и направилась к шатру. При входе чуть приостановилась, чтобы понять, на правильном ли она пути. А какой может быть неправильный путь, если Дьянге достаются все ночи, а ей лишь дневные игрища. Она опустила полу шатра со стороны «любимой наложницы», скинула рубаху и шаровары и скользнула к Дарнику на топчан. Вот уж с кем ему всегда было весело и приятно! Только никуда не спешить, медленно и верно подбираться к обоюдному сладостному изнеможению!..

— Где князь? Биремы пришли! — послышался голос гонца.

— Ну пришли и пришли! Чего голосить-то? — отозвался ленивый голос караульного.

— Так не две, а три биремы идут!

Ну вот, что с таким народом поделаешь? Не дадут князю полного удовольствия! Только одеваться и выходить из шатра!

Дарнику подвели коня, и он вместе с полудюжиной гридей и знаменосцем поскакал за гонцом к восточной сторожевой веже.

Три биремы гордо входили в Гурганский залив. Таможенная фелука вертелась перед носом «Калчу», но оттуда её просто никто не замечал. При виде группы всадников под Рыбным знаменем со всех трёх бирем послышались радостные крики и звон железа.

Князь внимательно рассматривал новую бирему. Она имела кое-какие отличия от двух своих сопутников. К носовой башенке добавилась башенка на корме, а между ними по центру палубы по всей длине шёл узкий навесной мостик. Два рулевых наклонных весла превратились в весло отвесное идущее от верха кормовой башенки. Да ещё на носу, перед башенкой установлена мощная баллиста на скрученных сухожилиях — всё-таки ромейские оружейники преодолели сопротивление Ратая с его лучными камнемётами. По размеру новая бирема не отличалась от других, но выглядела заметно тяжелее. Новшеством было и присутствие на новичке большой группы юниц — неужели и их на вёсла усаживают?!

Восторженная встреча бирем стала ещё восторженней, когда с «Макрии», как назвал Ратай шутки ради новое судно, скатили две бочки виноградного и три бочки ячменного вина. Князь пиршеству не препятствовал, на тысячу человек пяти бочек было только усы помочить. Уединившись с Корнеем, он выслушал от него все новости. Приятной среди них было лишь то, что из Секрет-Вежи в Макарс была налажена малая сухопутная гоньба из лёгкой колесницы и четырёх конников охраны. А из Секрет-Вежи в Дарполь и обратно каждых пять дней отправлялось по лодии.

Неприятностей оказалось гораздо больше. Тудэйское племя присягнуло на верность хазарскому кагану и теперь в дельте свой порядок наводят итильские тудуны. Вот он результат «Озерского застолья»! Вторая неприятность была ничуть не легче: воспользовавшись отсутствием Князьтархана на Сагышский улус в верховьях дельты напала Большая Орда кутигур и тоже заставила себе принести клятву верности. Из-за чего торговый путь вдоль Ахтубы возле Ирбеня оказался полностью перерезан, по нему уже не идут ни купеческие караваны, ни ополченцы для дарпольской службы.

— А самую большую напасть ты, наверняка, приготовил напоследок, — заметил Дарник своему любимцу.

— Угадал, — вздохнул Корней и протянул князю три свитка в кожаных мешочках.

На вопросительный взгляд князя, с какого начинать, два свитка забрал.

В оставшемся на ромейском языке было написано замысловатое послание, в котором говорилось о необходимости выплатить князю Дарнику тридцать тысяч дирхемов выкупа. Ничего толком не поняв, Рыбья Кровь протянул руку за вторым свитком.

Он был от княжича Смуги. Сын коротко и толково объяснял, что его на охоте захватили в полон тарначи и продали хазарскому тархану Улешу, а тот в свою очередь перепродал Смугу князю дигоров Карсаку. И теперь князь Карсак готов вернуть княжича отцу после выплаты выкупа в тридцать тысяч дирхемов. У четвёртой строчки послания Смуги была поставлена неприметная точка, свидетельствующая о полном правдивости написанных слов, и ещё одна точка стояла в середине третьей строки, призывая отца к вызволению из смертельной опасности.

Дарник ещё раз пробежал глазами первое послание, теперь смысл его был ясен: давай серебро и забирай своего сына хоть к себе в Дарполь, хоть назад в Новолипов на его собственный княжеский стол.

Третий свиток был от Агапия. Наместник писал, что с посланиями от князя Карсака он ознакомился, но решил пока держать их втайне от других воевод и тиунов. Знает только княжеский казначей, который потихоньку стал собирать эти тридцать тысяч дирхемов, которых и в княжеской и в войсковой казне осталось не больше десяти тысяч. Полно дарпольских златников и сребков, но вряд ли их примут в качестве выкупа, вот и стараются как-то обратно выменивать дирхемы.

— Что ещё? — обратился князь к Речному воеводе за дополнением.

— На словах гонец сказал, что можно серебро передавать или через Семендер, или через Ирбень.

— А почему не через Итиль или Змеиный остров? Ближе и безопасней.

— Так передали на словах. Наверно, если через Итиль, то тогда хазарский каган становится невольным соучастником князя Карсака.

Дарник чуть подумал.

— А далеко ли княжество князя Карсака от Семендера?

— Так я и думал, что ты это спросишь! — усмехнулся своей догадливости Корней. — Вёрст триста, да все по горам! А сейчас ты скажешь: «Давно я по горам не ездил»!

— Умный когда не надо! — не принял его шутку Рыбья Кровь.

Больше они в этот день об этом не говорили. Прошли на новую бирему смотреть что там и как. Кормщик «Макрии» давал все нужные объяснения, заметно было, как он гордится своим судном. Кормовая камора поразила своими размерами: полторы на две сажени. Тут не только было большое ложе, но и стол, за которым могли усесться десять человек, лари и сундуки для вещей и оружия, и три окошка-бойницы на три стороны. Рулевые вёсла были намертво закреплены скобами из белого металла на задней стороне кормы. Мостик на нос был хоть и не привычен, но весьма удобен, предполагалось, что в случае абордажного сражения с него можно метать топоры и сулицы, если противник ворвётся на палубу. Носовая баллиста тоже была с секретом.