Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Оставшейся «Макрии» предстояло особое задание. «Макрийцы» слишком вкусно рассказывали, как им удалось дважды использовать свою баллисту, зацепив и подтянув «кошкой» вздумавшие удирать от них дербентские фелуки и теперь им было велено заниматься тем же самым вблизи Бунимска, благо, что через день вдали появлялись торговые суда, идущие на юг или на север. Южные приказано было не трогать, а северные останавливать и досматривать.

Не успели ещё биремы скрыться в морской дали, как Гилел привёз в Бунимск ответ кагана, который гласил: «Князь Карсак, выкупив княжича Смугу, ничем не оскорбил князя Дарника, а спас его сына. Поэтому князь Дарник должен заплатить выкуп, получить сына и удалиться с Хазарской земли». Рыбья Кровь такой ответ предвидел и отправил второе послание кагану с объяснением, что здесь, в походном лагере после долгого плаванья у яицкого князя таких денег не имеется, посылать за ними в Дарполь означает ждать ещё два месяца, не могут ли визири кагана помочь раздобыть тридцать тысяч дирхемов у итильских ростовщиков.

— Ну ты и нахал, однако! — так отозвался о послании Корней на воеводском совете. — Ты что надеешься, что так и будет, или просто хочешь выиграть время?

— Время нужно не мне, а итильским тудунам и визирям, чтобы сообразить, что войско без денег рано или поздно для своего прокорма вынуждено будет заняться обыкновенным грабежом.

— И что будем делать дальше? — растерянно вопрошал сотский Ерухим.

— Пока что ждать прибытия остального войска, — отвечал Дарник.

— И что будет потом?

— Они упустили момент, когда нас легко можно было сковырнуть в море. Сейчас у нас неприступная земляная крепость с тысячным войском и пять бирем, что могут высадить ещё две хоругви на всём хазарском побережье. Если бы итильские грамотеи-тудуны были чуть поумнее, они бы дали нам возможность разделиться на походное и крепостное войско и разбили бы нас по частям. Теперь же нам не остаётся ничего другого, как прорываться на Яик с боем.

— Значит, о походе на князя Карсака можно уже забыть? — решил уточнить Корней.

— Я так не сказал, — улыбаясь, заметил Дарник.

Отдельный разговор у князя состоялся с хорунжием Накой. Тот ещё в первый день высадки на берег обмолвился, что до его родных мест отсюда не больше двухсот вёрст — о двуконь полтора дня пути. Теперь Дарник напомнил хорунжему об этом:

— А можешь ли ты съездить в свой аул на побывку и выполнить заодно одно поручение?

Всегда суровый лур весь просиял от такой возможности. Поручение заключалось в следующем: переговорить по пути с другими горскими селениями, рассказав там о необходимости спасти сына Яицкого князя, и заручиться их поддержкой и помощью при переходе дарпольского войска в земли дагорского племени. Выслушав Дарника Нака помрачнел:

— В наших краях похищение людей не является большим преступлением, вряд ли кто сильно осудит князя Карсака.

— Если бы князь Карсак сам похитил моего сына, я бы на него тоже не сердился, — возразил Дарник. — Но он поступил не как молодец, а как последний работорговец и ему за это нет прощения. Причём работорговец, который уверен, что ему ничего не угрожает, то есть дважды трус и негодяй.

— То же верно, — согласился хорунжий.

— А ещё я хочу, чтобы ты захватил с собой ватагу луров из тех, которые могут красиво рассказать про свою молодецкую службу в степях и на море и каждый сосватал бы сюда по три-четыре новых ополченца.

Нака чуть призадумался.

— А если мы сюда и жён с собой приведём?

— Ну это будет совсем замечательно! — обрадовался князь.

— Но с пустыми перемётными сумами это вряд ли удастся.

Делать нечего — пришлось войсковому казначею расставаться с двадцатью отрезами гурганского шёлка, двумястами дирхемами, двадцатью драгоценными камнями и двадцатью предметами из наградного оружия. Грабёж коснулся и войсковых щёголей, своими рубахами, кафтанами и сапожками им пришлось меняться с лурскими «женихами», дабы те сподручней могли пустить пыль в глаза своим родичам. Сверх того сам Нака был снабжён дополнительными княжьими дарами.

Помимо земляных работ и боевых упражнений были в Бунимске и свои развлечения. Главным из них стала охота «Макрии» на купеческие фелуки. В качестве зрительских мест наилучшим образом подошла учебная стена для осадного войска. Облепив её верх, ратники с азартом следили за морской погоней. Кому не хватило мест на стене, занимали места на береговом земляном валу. Дарник принял участие в этих охотах лишь в самом начале, хотел посмотреть носовую баллисту в действии. Она вполне оправдала расточаемые ей похвалы. Правда, хорошо зацепить спасающуюся бегством фелуку удалось лишь с третьего выстрела: первый просто прошёл мимо, второй отщепил от борта кусок дерева, зато на третий раз «кошка» настолько глубоко вошла в судовое ребро, что её потом пришлось вырубать долотом. Лебёдка тоже сработала как надо, медленно, но верно подтянув фелуку к биреме. Досмотр был быстрым и деловым. На сундуки и ящики не отвлекались, смотрели лишь на живой товар: восьмерых женщин (пять словенок и три булгарки), семерых парней-словен и троих маленьких девочек-булгарок.

— Завидую вам — новые страны увидите! — судьба мужчин как всегда мало заботила Дарника. А вот женщин он забрал у персов полностью. Предложил им на выбор: за каждую или сейчас по пятнадцать дирхемов, или по тридцать позже в Заслоне или Дарполе по княжескому договору, за девочек и вовсе без торга отдал по пять дирхемов. Купцы, разумеется, предпочли получить по пятнадцать монет сейчас.

Таким образом, был установлен порядок для всех будущих досмотров. Сам князь больше этим ребячеством не занимался, передоверив грабёж Корнею с его подручными.

Затянувшееся соседство двух войск играло дарпольцам только на руку. Если они с местными жителями аккуратно расплачивались за всё полновесным серебром и медью, то собственное хазарское войско такими пустяками себя не утруждало, брали что им нужно под видом военных поборов. И вот уже помимо съестных продуктов местные исподтишка начали снабжать пришельцев запрещёнными товарами: конями, железом, одеялами, зимней одеждой и сапогами с тёплыми портянками.

Во время объездов ближайших мест Дарник отметил для себя верстах в пяти среди невысоких предгорий небольшой лесистый распадок. В распадке был свой хороший ручей, а замыкающие его с трёх сторон холмы имели обрывистые склоны, позволяющие спускаться вниз лишь по нескольким извилистым тропам. Здесь