Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Присутствующие воеводы, слушая это, нисколько не удивлялись — вытаращенные глаза были лишь у тудуна. Он с изумлением оглянулся на Ерухима, сотский лишь пожал плечами — да, с нашим князем скучно не бывает.

— А знает ли Князьтархан, что народ Карсака может выставить до пяти тысяч конных воинов? — счёл нужным заметить Гилел.

— Если чужое войско меньше чем в десять раз превосходят число моих ратников, то у нас это даже за сражение не считается, а как обычная боевая разминка, — ещё раз повеселил воевод Рыбья Кровь.

Понял ли тудун, что это в равной степени относится и к хазарам было не совсем понятно, хотя, скорее всего, понял, глаза были достаточно умные.

На этом первые переговоры были закончены. Конники Гилела никуда не ушли, просто разбив свой стан в версте от стана дарпольцев. А их разъезды постоянно стали вертеться поблизости. Впрочем, для Дарника самым важным было, что до получения приказа из Итиля их мирное соседство полностью обеспечено.

Утром «Макрия» и «Романия» с ополовиненной командой отчалила от берега, но направились не на восток, а на север: к Змеиному острову и Заслону — там и ратников и припасов можно было получить гораздо больше, заодно сообщить в Дарполь, что Дамаска князю Дарнику оказалось мало, захотел ещё и хазарского кагана как следует взбодрить.

Состояние ожидания для дарпольского войска мало чем отличалось от походного или боевого — работа по возведению очередной крепости прекращалась лишь с наступлением полной темноты. Не забывали и о бухте. Две сотни ратников непрерывно перетаскивали носилками и волокушами камни к двум только обозначенным мысам, превращая их в мысы вытянутые, а десятки ныряльщиков выбирали или дробили ломами особо опасные подводные камни. В помощь им были собраны две Больших пращницы, которые успешно забрасывали пятипудовые валуны по краям бухты.

Между станом и берегом Рыбья Кровь приказал построить из жердей и тонких брёвен стену высотой в шесть саженей и раз за разом заставлял преодолевать её ратников с длинными лестницами.

— Учимся захватывать крепости князя Карсака, — объяснил он заглянувшему в стан тудуну.

Хазары посмотреть на дарпольские боевые игрища тоже допускались, но только малым числом и без оружия. Недели не прошло, как нашлись удалые молодцы и среди гилельцев, желая посостязаться в стрельбе, метании сулиц и единоборствах. Следом пошли в ход и конные состязания.

Где дарникцы взяли коней? Ну конечно у тех же «союзников». Подученный князем Ерухим смог убедить Гилела продать дарникцам сотню лошадей, мол, всё равно каган прикажет оказывать содействие яицкому князю, так лучше оказать её с личной выгодой, чем потом совершенно бесплатно. Была устроена целая многоходовая сделка, когда пятьсот конников отправились восвояси по двум разным дорогам, а их вьючные и запасные лошадей двинулись следом, но до места не дошли. Из их придуманного падежа и образовалась проданная дарпольцам сотня вполне упитанных и крепких коней.

С разрешения тудуна были предприняты несколько поездок в горы за брёвнами и сеном, заодно купили у горцев ещё пару десятков лошадей с овечьей отарой и небольшим коровьим стадом. Так что налаживалась не только военная жизнь, но и жизнь мирная.

Особый оттенок лагерной жизни придавало присутствие ватаги юниц. Отказавшись остаться в Заливе и Макарсе — «только вместе с князем» — они в Бунимске превратились в настоящих княгинь и тарханш. С гордым и уверенным видом прохаживалась по всему стану, во главе с Ырас выбирались даже к морю, где всласть купались в одежде, а то и голышом на радость плескавшимся рядом голым ратникам. Но все заигрывания словами и заканчивались — по установившемуся порядку юницы сами вольны были выбрать себе дружка на ночь, чем они от души и пользовались, редко ограничиваясь постоянным полюбовником. Попытки ратников просчитать, кто именно из них окажется счастливчиком на ближайшую ночь обычно заканчивались ничем — выбрать могли как самого весёлого и дерзкого, так и молчаливого и скромного.

Местные рыбаки и землепашцы, совсем осмелев от присутствия своего войска, тоже всё чаще наведывались к стану пришельцев. Образовалось целое торжище, на котором можно было что-то купить или обменять. Увы, дарпольцам мало что можно было предложить для обмена, а собственные деньги почти ни у кого не сохранились. Войсковые же тиуны покупали лишь самое необходимое из пропитания: муку, овёс, молоко, сыр, кур, овец и ещё коней тайком от Гилела! Рыбу и самим в море ловить получалось.

8.

Обе флотилии вернулись в один день. Сперва дозорные доложили об идущих с севера на всех парусах «Макрии» и «Романии», а не успели те ещё войти в бухту, как показались мачты идущих на вёслах с востока «Русии», «Калчу» и «Хазарии». Особого интереса удостоились северные биремы, привезя помимо ратников и припасов полсотни юниц. Правда, называли их юницами больше по привычке, большинство из них были зрелыми вдовами, решившими поменять унылую степную жизнь на славные ратные походы, немало было и своих дарпольских жён, соскучивших по мужьям. Корней, как не смотрел, Эсфирь обнаружить среди них так и не сумел.

Дарпольские новости тоже были лучше прежних: Большая Орда ушла на север, тудэйцы ведут себя тихо, пропуская по Ахтубе торговые суда, ещё до пятисот ополченцев приплыло в Заслон из Ирбеня на простых плотах. Янар отправил их дальше в Дарполь, но после прихода бирем послал за ними гонца, чтобы они возвращались в Заслон и готовились к переправе на помощь князю. В самой столице всё спокойно, народ только волнуется из-за магометанской веры князя, но Янар уже послал туда сообщение, что Дарник не в Дамаске, а в Хазарии. Весть о требовании выкупа за княжича Смугу всё же просочилась в Дарполе и Заслоне, и там начался общий сбор денег на выкуп. Кормщик «Макрии» привёз с собой торбу с пятью тысячами дирхемов, то, что удалось собрать в Заслоне. Князь был глубоко тронут как порывом дарпольцев, так и помощью заслонцев. Из Макарса вести были не менее приятными: туда пришёл первый торговый караван из Гургана из пяти фелук, купцы сообщили, что в Заливе всё спокойно, также объявились малым числом местные «пустынники» желающие торговать верблюдами и овцами.

Прибытие второй очереди колонистов, как их теперь называли на ромейский манер, ещё сильнее упрочило положение бунимчан. Теперь в распоряжение князя было помимо команд бирем восемь сотен ратников с двадцатью камнемётами, с которыми за выкопанным рвом и возводимым крепостным валом можно было отбиться