Морской царь - Евгений Иванович Таганов

— Шлите им своих гонцов, пусть каждый улус пришлёт мне по сто преступников на лошадях и с оружием тогда будет мир и доброе соседство.

И гонцы поскакали с устрашающей вестью о соединении дарпольской пехоты с камнемётами с непобедимыми тюргешскими конниками. Ну, а пока для зимних походников усердно шились войлочные мешки, готовились сани, ковались наконечники стрел. Недостатка в добровольцах не было, ибо князь объявил, что каждый походник будет передвинут на разряд выше: ополченцы станут бойниками, бойники — гридями.

В Курятнике Дарник повторял теперь одно и то же:

— Не хочу ни на Запад, ни на Юг, ни на Север, хочу на Восток. Там теперь решаются судьбы мира. Там сошлись в Великой битве магометане, ханьцы и тюргеши, там рождаются новые законы и новые империи. Воевал я в той Романии, первой на Западе и что? Крошечные победы, крошечное продвижение, зато много золота и серебра. Много золота и в Империи Тан, и в Суябе, и в Дамаске, но там и огромные победы, и переделка стран и народов. Это моё! Для меня! И по мне!

Состоялась свадьба княжича. Корней подобрал толкового паренька из приюта на три года старше Смуги, чтобы тот давал княжичу нужные советы, так что и на праздничном пиршестве и в свадебной опочивальне всё прошло без каких-либо шероховатостей. Болчой была в высшей степени покладиста и невозмутима, и уже через неделю про высокородную чету все уже почти забыли. Им выделили отдельный Длинный дом, где с молодыми смогли разместиться служанки принцессы и телохранители юного княжича. Всё своё время чета проводила либо в спальне, либо в катаниях верхом и на санях. Два подаренных Удаганом молодым ловчих беркута и вовсе лишили дарпольцев возможности лицезреть своего наследника престола.

Каждый день теперь на большом ристалище проходили боевые игрища, где тюргеши обучались взаимодействию с дарпольскими ратниками.

Не обошлось и без мелкого вмешательства высших сил. Князю приснился почти в готовом виде его поход на Восток, только в этом походе он ехал не верхом, а плыл почему-то на биреме. Поразмыслив над этой загадкой, он вызвал к себе своих корабелов.

— Вы построили уже шесть бирем и полтора десятка лодий. Не можете ли вы так рассчитать количество брусов и досок, чтобы можно было их перевезти к другому морю и собрать там одну бирему и дракар?

— Можем, — ответил старшина корабелов Никанор.

Удаган, наслушавшись рассказов про биремные плаванья тоже не возражал, чтобы ворваться в Хорезм с моря и с их главной реки.

В разгар этих приготовлений явилось посольство из Итиля во главе с Бунимом. Визирь привёз в Дарполь главный ходовой товар: 70 молодых рабынь и оговорённые Гребенским договором 50 тысяч дирхемов. Рыбья Кровь испытал лёгкое замешательство, которое, впрочем, быстро прошло, когда он прочитал договор, подписанный каганом Эркетеном. Договор был на двух языках: на иудейском и на ромейском. Иудейский князь проверять не стал, ему хватило и ромейского. Весь прежний порядок договора был переставлен, добавились ещё два условия: суд над тяжёлыми преступлениями вершить совместному рахдонитско-словенскому суду и почитать как словенские, так и иудейские праздники. Хорошо, что под рукой была копия, написанная Корнеем.

— Увы, такой договор я подписать не могу, — с облегчением заявил Дарник Буниму. — Он не соответствует тому, о чём мы с тобой договаривались. Да и обстоятельства за это время сильно изменились. Тюргешский гурхан теперь мой родственник и хорошо собирается платить за победы моих воинов.

В тот же день на запад в Новолипов через Ирбень был отправлен большой торговый караван, в котором со своей семьёй ехал Гладила — ему предстояло стать наместником Гребенского княжества.

Буниму, чтобы не возвращаться совсем порожняком, пришлось в спешном порядке добавлять к своим пятидесяти тысячам дирхемам пять тысяч, вырученных за рабынь и на всю сумму закупать дарпольских и хемодских товаров, вкидывая столь необходимое серебро в дарпольский монетный оборот.

Установленный большеордынцам месяц ещё не закончился, как с севера стали прибывать заказанные преступные сотни. Из десяти улусов Большой Орды подчинились семь, остальные три улуса, как потом выяснилось, ушли дальше на север к булгарскому хану. Ещё три сотни конников дали «чернецы». Хоть и на плохих лошадях и почти без оружия, но это всё равно была полная тысяча, а вооружить её и макрийских трофеев вполне хватило. Малую Орду Дарник решил не трогать — их луки должны были служить Дарполю.

Улаживая свои княжеские дела, он решил возвратить из ссылки дядю Милиды. Но опоздал, гонец из Эмбы сообщил, что Сигиберд месяц назад умер. Ещё одна смерть случилась в конце зимы, во время родов, родив мёртвую девочку, скончалась Дьянга. Её похоронили со всеми почестями княжеской жены, «курицам» помешать не удалось.

И вот по весне, ещё до вскрытия реки, из Дарполя выступило объединённое войско: тысяча тюргешей, две тысячи дарпольцев и тысяча кутигур. Шестьдесят больших повозок были гружены досками и брусами пригодными для строительства одной биремы и одной лодии. Предполагалось на Арал-море их собрать и вместе с сухопутным войском пройтись на всей Окуз-реке. Тюргеши находили это решение очень удачным.

На прощание Дарник дал наказ княжичу:

— С тринадцати до пятнадцати лет я каждый день говорил себе: жизнь хочу прожить интересную и не глупую, и это у меня получилось. Попробуй и ты.

Чуть позади князя рядом с Афобием ехала Ырас — это был её полноправный поход. Прощаясь с женой, сыновьями и «курицами» Рыбья Кровь клятвенно обещал, что к следующему снегу непременно вернётся домой. На самом деле все его мысли и желания были направлены совсем в другую сторону. Собственная воля уже порядком измучила и измотала его, хотелось узнать, как это жить и действовать в подчинении, по чужой указке.

— Чему ты улыбаешься? — ворчал едущий рядом Корней. — У кого есть союзник, у того есть хозяин.

— Как раз этому и радуюсь.

Конец

Примечания

1

Гридница — большое помещение в княжеском дворце для дружинников, палата для гридей, помещение дружины князя. Гридь — рядовой воин княжеской дружины.

2

80 см.

3

75,5 см.

4

Аршин — 0,71 м.

5

Фоссат – воинский лагерь без особых укреплений.