Морской царь - Евгений Иванович Таганов

том, что в бескорыстном возвращении княжича есть свой расчёт, сомневаться не приходилось. Вот только в чём он? Неужели сами поняли, что платить за сына выкуп — не совместимо с его честью и гордостью? И выбрали самый верный на него способ воздействия — сделать своим должником?

Тревожило и само возвращение на Яик. Что он предъявит в Дарполе после девяти месяцев походных действий? Десяток разбросанных по морским берегам никому не нужных селищ и городищ? Сохранившихся почти в полном составе ратников? Своего сына? Растраченных двадцать тысяч дирхемов, а с товарами и самоцветами и все сорок? Кругом получалось, что это первый его поход, в котором он не обогащался, а только тратил. Можно конечно ещё успеть накупить здесь, в Хазарии, полные биремы зерна и виноградного вина, но это будет лишь дополнительный расход. И неизвестно ещё чего он может хазарам посулить.

Утром, выйдя из шатра, князь с досадой увидел, как всё вокруг покрыто лёгким инеем. При подъёме солнца иней, разумеется, исчезнет, но намного теплей всё равно не станет. Видно было, как ратники, кому не хватило палаток, спали на своих войлочных тюфячках, укутавшись с головой во все одежды и одеяла. Чуть позже воеводы подтвердили, что среди ратников появились простуженные больные.

Новый разговор со Смугой прояснил для Дарника желания сына.

— Я бы хотел судить своих воевод за то, что они меня не стали выкупать, — заявил княжич на повторный вопрос отца о намерениях.

— Ну так поезжай и суди, — не возражал князь.

— Ты же прекрасно знаешь, что сам я это не смогу сделать. Ты должен поехать в Новолипов вместе со мной.

— Думаешь, никак по-другому не получится?

— А как ещё? Послать им приказ самим себя выпороть? — выдал шутку Смуга.

Его слова расставили для Дарника всё по своим местам и когда в фоссат пожаловали Буним с Ароном, он уже знал что им сказать. Переговорщики предложили часть войска отправлять в Заслон биремами, а часть пешим порядком через Потеповку, тем более что хазарские купцы этим путём летом уже дважды отправлялись из Итиля в Заслон и Дарполь. И надо было видеть их изумление, когда князь объявил, что полностью покидать Бунимск не намерен:

— Этот фоссат главный ключ к обладанию восточным берегом моря, и никто в Дарполе меня не поймёт, если я его потеряю.

— Ведь это само собой разумеется, что ты должен уйти с хазарской земли, — мягко, но настойчиво принялся возражать Буним. — Мы даже не осмелимся передать твой безумный вызов нашему кагану.

— А вы не вызов передавайте, а моё предложение за этот крошечный клочок земли платить каждый год по две тысячи дирхемов. Тут даже козы не пасутся, а так будете из ничего получать полновесное серебро.

— Если две тысячи за каждый месяц, то тогда об этом можно ещё подумать, — решил поторговаться Арон.

— На восточном берегу моря мной заложено три больших городища. Снабжать их всем необходимым из Дарполя слишком далеко, зато отсюда — в самый раз. Я ни при каких обстоятельствах не могу лишиться этого опорного селища. Зато у меня есть, что предложить вашему кагану взамен.

Переговорщики замолкли и заинтригованно уставились на князя. Чтобы ещё сильней разжечь их интерес, Дарник жестом указал Корнею покинуть шатёр, что, впрочем, не помешало Речному воеводе снаружи слышать весь их разговор.

— Я хочу продать Хазарии своё Гребенское княжество.

— Как продать?! — изумился Буним.

— Обыкновенно. Земля, не способная защитить своего князя, нуждается в другом хозяине, который такого отношения к себе не позволит. Берите и владейте ею.

Переговорщики всё ещё не могли опомниться.

— Ты хочешь, чтобы мы пошли и завоевали её? — уточнил Буним.

— Зачем завоёвывать? Получите от меня договор и будете там править от моего имени — и всё. Подробности договора мы можем оговорить особо.

— Сколько же ты хочешь за своё княжество? — пробно спросил Арон.

— Две цены: или пять лет по пятьдесят тысяч дирхемов, или сразу двести тысяч.

— Ты хочешь сказать, что продаёшь княжество только на пять лет? — легко обнаружил уловку Буним.

— Я хочу сказать, что пять лет я вряд ли ещё проживу, а через пять лет вы спокойно сможете утверждать, что я продал вам княжество на вечные времена. Но это при условии, что выплатите сразу двести тысяч. А если по пятьдесят, то все будут знать, что это всего лишь ежегодная дань.

— Но мы знаем, что такое твои словене, они обязательно сразу взбунтуются.

— Это если им сказать, что их всех продали с семьями и пожитками, — согласился Дарник. — Ну мы же им этого говорить не будем?

— Тогда как? — продолжал выяснять Буним.

— В договоре будет сказано, что я предоставил хазарским рахдонитам беспрепятственно ездить по Гребенской земле и мои подданные должны их снабжать едой и ночлегом, а также, что рахдониты будут собирать княжеские подати для отправки в Дарполь и принимать нужные меры для защиты княжества от внешних врагов… Или вы хотите ещё чего?

Переговорщики переглянулись.

— Ты же понимаешь, что сами всё это решить мы не можем. Пока что нам поручено подписать с тобой большой торговый договор.

Это и была расплата за щедрый подарок. Визирь просил немного-немало как беспошлинный проход по Яицкому княжеству хазарских торговых караванов и строительство по восточному пути десятка торговых дворищ.

— Харчи и фураж, конечно, бесплатно? — пошутил Дарник.

— Вовсе нет. Но плата должна быть самой малой, иначе такие караваны выйдут для нас золотыми.

С этим можно было вполне согласиться, и через два дня был составлен список с ценами на мясо, хлеб, крупы и молоко. Правда, особо низкие цены на вино и услуги «весёлых юрт» князь со смехом отверг:

— Воздержание для купцов полезней безудержных удовольствий — иначе они никогда ни до Хорезма, ни до Индии не дойдут.

Отдельно назначил плату и за торговые подворья рахдонитов:

— С каждого проживающего там хазарина по два дирхема в месяц, чтобы не было желания слишком раздувать их количество. А для чёрной работы на подворьях можете нанимать местных жителей.

Ещё один договор составили по Бунимску, плата за который была определена в три тысячи дирхемов за год. Взамен более высокой цены за землю Дарник внёс в договор все те цены на мясо, хлеб, крупы и молоко из первого договора, а также право беспошлино торговать