Китай в XX веке. От рисовых полей до атомной бомбы - Алекс Каплан

тайная полиция Чан Кайши – на тот момент одна из самых многочисленных и могущественных организаций не только в Свободном Китае, но и вообще в Азии. Структура эта имела безобидное название – Бюро статистики и расследований, – однако наделе являлась страшным карательным органом, стоявшим на защите режима. К концу войны штат тайной полиции раздулся до 100 тысяч разного рода специалистов под руководством генерала Дай Ли, являвшегося также одним из лидеров Общества голубых рубашек – китайской фашистской организации. Своими деяниями генерал заслужил меткое прозвище Китайский Гиммлер. Вместе с подчиненными он творил в отношении чунцинской интеллигенции страшные вещи, всеми способами стараясь остановить распространение коммунистической пропаганды в городе. Атмосфера террора по отношению к левым царила еще в довоенные времена, однако в Чунцине после развала Второго объединенного фронта в 1941 году все мыслимые пределы жестокости оказались пройдены. Дошло до того, что некоторые интеллектуалы бежали через линию фронта обратно в оккупированный японцами Шанхай.

На фоне политического хаоса, террора и экономической разрухи в Свободном Китае подконтрольные коммунистам территории отличались образцовым порядком, насколько это возможно в условиях многолетней войны. Важным обстоятельством в сложившихся условиях было то, что большинство населения на не занятых японцами землях – и в подчинении Яньаня, и под властью Чунцина – составляли крестьяне. При этом Мао Цзэдун окончательно вывел Коммунистическую партию на крестьянский путь развития, сменив пролетариат на крестьянство в качестве авангарда революции. Коммунисты уже много лет опирались в своей работе на угнетенные народные массы села, достигнув больших успехов. Кроме того, в партии царила железная дисциплина и соблюдалась субординация, что положительно влияло и на экономическое положение дел в регионе, где не случалось ни грабежей, ни экспроприаций, ни налоговых перегибов. Финансовая политика коммунистов оказалась куда более успешной, чем у их политических оппонентов: они не печатали деньги, тем самым удерживая инфляцию в разумных пределах и препятствуя появлению черного рынка и спекулянтов. Не возникало и крестьянских бунтов, так как Красная армия никого не грабила, но оказывала посильную помощь при сборе урожая и проведении иных хозяйственных работ.

Правда, тайная полиция у коммунистов все же имелась, однако и задачи ее, и методы работы разительно отличались от тех, что царили в гоминьдановском бюро. Не в последнюю очередь подобной демократии и свободам способствовало практически полное отсутствие недовольных, ведь в Яньань изначально стремились исключительно люди левых взглядов. Чистки случались и здесь, но в основном они были партийными и локальными – в отличие от «белого террора» генерала Дай Ли в Чунцине. Между тем благодаря стараниям Вашингтона по созданию союза «Большой четверки» взаимоотношения между коммунистами и националистами стабилизировались. Сталин недолюбливал Чан Кайши, и после целого ряда инцидентов отношения между двумя странами стали очень прохладными. Москва больше не поставляла Чунцину военной помощи, передав бывшего союзника по антияпонской коалиции на содержание Америки. В то же время Свободный Китай всегда имел для СССР важное стратегическое значение, сковывая основные силы японских сухопутных войск, но тратить драгоценные ресурсы не было нужды, потому как США и Великобритания испытывали еще большую потребность в китайско-японском фронте. Начиная с 1942 года идеологические противоречия с Советским Союзом вышли для режима Чан Кайши на первое место, поскольку генералиссимус понимал неизбежность нового витка гражданской войны с Мао Цзэдуном после победы над японцами и не питал иллюзий относительного того, чью сторону займет СССР. Однако Вторая мировая война вынуждала всех участников «Большой четверки» соблюдать военно-дипломатические приличия перед лицом общего врага. На практике такая международная обстановка способствовала поддержанию вооруженного нейтралитета между националистами и коммунистами в Китае. Обе стороны тщательно готовились к будущей войне друг с другом, но пока что избегали открытых боестолкновений. Коммунисты претворяли в жизнь тактику расширения территорий, партийного и армейского строительства. Силы свои на бои с японской армией после «Битвы ста полков» они старались не тратить. Японские войска со своей стороны делали все возможное, чтобы не спровоцировать Красную армию на вооруженный конфликт, серьезно опасаясь открытия второго фронта. Коммунисты вели партизанские действия, японцы отвечали карательными операциями, но при этом обе стороны старались держать некий вооруженный баланс, дабы не сорваться в серьезную конфронтацию. Националисты всячески препятствовали проникновению коммунистов и их идеологии на свои территории, для чего держали на линии соприкосновения с политическими оппонентами большие военные силы, чем на передовой с японскими оккупантами. Тысячи сотрудников генерала Дай Ли из Бюро статистики и расследований занимались антикоммунистической деятельностью, выискивая повсюду агентов Мао Цзэдуна или тех, кто мог им сочувствовать, хотя официальным противником Бюро считался предательский режим Ван Цзинвэя. Но и коммунисты, и Гоминьдан контролировали вооруженное противостояние во избежание серьезной конфронтации. Последнее крупное военное столкновение между двумя политическими силами произошло в самом начале 1941 года, когда войска Чан Кайши разгромили штаб Новой четвертой армии коммунистов. Затем «инцидент», как его квалифицировали в Чунцине, был забыт, но только на время – до лучших военно-политических времен, чтобы не давать японским противникам повод разжечь пламя гражданской войны. Однако искры смертельной вражды уже прожигали сердца и сторонников Гоминьдана, и коммунистов, только выжидавших подходящего часа.

В декабре 1941 года основную тяжесть борьбы с японским агрессором взяли на себя США, после чего общая ситуация на фронте обернулась в пользу союзников. Ровно через шесть месяцев, 7 июня 1942 года, американцы рассчитались за Пёрл-Харбор, уничтожив основные силы японского авианосного флота во время сражения у атолла Мидуэй. Всего через два месяца, 7 августа 1942 года, союзники нанесли первый контрудар по сухопутным войскам Императорской армии. Началась битва за Гуадалканал. Название этого небольшого острова в Тихом океане неподалеку от побережья Австралии не сходило с первых страниц западных газет подобно Сталинграду. Интересен также тот факт, что битвы за Гуадалканал и за Сталинград начались почти одновременно и закончились с разницей всего лишь в одну неделю, однако масштаб сражений разительно отличался. На острове засело всего 36 тысяч японцев, в то время как атакующих американцев насчитывалось 60 тысяч человек. В Сталинграде же с каждой стороны участвовало до миллиона человек. Однако битва за Гуадалканал, как и большинство сражений на Тихом океане, происходила в основном на море и в воздухе. За это время союзникам удалось сбить больше 800 вражеских самолетов, что сравнимо с потерями германской авиации под Сталинградом, и потопить около 40 боевых кораблей противника, что на тот момент приблизительно соответствовало силам Черноморского флота СССР. К середине 1942 года японские вооруженные силы – флот, сухопутные войска и авиация – уже достигли берегов Австралии. Захватив всю Юго-Восточную Азию, они остановились у австралийского побережья, оккупировав