Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова

вовсе водку пил. Да и вообще – чем, скажите, можно напугать сталинского «красного директора»? Разве что позорным снятием с должности – но это не от чекистов зависело.

Так что страшный НКВД мог ровно столько, сколько позволяли данные ему полномочия. Если он решал любые задачи – значит, имел на то право. Кстати, и в Ленинград с мандатом № 670 приехал именно чекист… Простая логика говорит: кто руководит работой, тот и главный. А руководителем был «московский гость» – первый заместитель наркома внутренних дел В.Н. Меркулов. Более того, это был единственный человек, который мог в случае каких-либо нештатных ситуаций самостоятельно реализовать «план Д».

Почему? Дело в том, что ни одна другая структура не давала гарантии того, что приказ будет выполнен. Военные не имели своих представителей на заводах[183]. Партия не была военизированной структурой, и партийцы, привыкшие к делегированию полномочий «снизу вверх», слишком много о себе понимали. Директора подчинялись своим наркоматам в Москве и могли выбирать между ними и партийными властями в Ленинграде, да и вообще были самым слабым звеном в «тройке»: попробуйте-ка представить себе директора, который должен взорвать собственный завод! И лишь одни спаянные к тому времени военной дисциплиной бойцы НКВД были надежны. И на эту стальную сеть опирался главный организатор всей акции – Меркулов. Год спустя он так же будет сидеть на северокавказских нефтепромыслах, рискуя быть убитым или попасть в плен, и получит выговор от Сталина за излишний риск.

Есть и еще один, весьма своеобразный, но достоверный источник информации. Дело в том, что «человек с мандатом 670», замнаркома НКВД Всеволод Меркулов, был еще и писателем. В декабре 1941 года он написал под псевдонимом Всеволод Рокк пьесу «Инженер Сергеев». А поскольку вопрос он знал досконально, то по сюжету можно судить о роли чекистов в организации взрыва заводов.

Итак, выберем из пьесы фрагменты, где действует начальник райотдела НКВД Суровцев (35 лет от роду, старший лейтенант ГБ). Первый имеет отношение к его прямым обязанностям – поиску и ловле диверсантов. Но вот второй…

«В кабинет начальника электростанции входит Суровцев.

«Суровцев. Здравствуйте! (Жмет руку Сергееву.)

Сергеев. Прошу. Садись. Как дела?

Суровцев (сел). Дела неважные!

Пауза.

Суровцев. Коротко говоря, надо готовить станцию ко взрыву.

Сергеев. Что ты говоришь? Неужели до этого дело доходит?

Суровцев. Видимо, так. Сегодня получил из областного управления указание: приготовиться и ждать. Взрывчатку получил?

Сергеев. Только что осматривал. Она у нас на складе.

Суровцев. Прекрасно! Значит, надо теперь план разработать и действовать. Кого можно у вас к этому делу привлечь? Только поменьше людей.

Сергеев. Волошина?

Суровцев. Обязательно! Он же секретарь парткома. Еще?

Сергеев. Пыжика, он абсолютно проверенный человек.

Суровцев. Подойдет!

Сергеев. Инженера Талькина.

Суровцев (морщится). Талькина мы мало знаем.

Сергеев. Дело в том, что наш главный инженер болен, и Талькин его замещает. А без главного инженера в этом деле трудно будет обойтись. Ты это сам понимаешь. От него не скроешь приготовлений. Лучше заранее его предупредить. Он толковый человек.

Суровцев…Ну ладно! Раз он у тебя за главного инженера, не возражаю. Вызывай их сюда. Поговорим.

Сергеев нажимает кнопку звонка. Входит Вера.

Сергеев. Вызовите ко мне Волошина, Талькина и Пыжика. Только быстро!

Вера. Сию минуту. (Уходит.)

* * *

Вера(входит). Николай Емельянович, Пыжик уже здесь. Волошин сейчас придет, а Талькина я нигде не могу разыскать.

Сергеев. Талькина вы еще поищите, а когда Волошин подойдет, пусть заходит вместе с Пыжиком.

* * *

Входят Волошин и Пыжик, здороваются с Суровцевым.

Сергеев. Талькина нет еще?

Волошин. Нет.

Суровцев. Тогда приступим к делу без Талькина. Ты ему потом расскажешь суть дела.

Сергеев. Не возражаю. Прошу, товарищи!

Суровцев. Так вот, товарищи, дело заключается в том, что мы должны подготовить нашу станцию к выводу из строя и взрыву. Я вовсе не хочу этим сказать, что обязательно придется станцию взрывать – наши дела не так плохи, но надо быть готовыми ко всяким неприятным неожиданностям. Эта тяжелая обязанность возложена на товарища Сергеева, а вы должны будете ему во всем помогать. Понятно?

Волошин. Дальше!

Суровцев. Вам надо составить план работы. В кратчайший срок.

Сергеев. Это дело несложное, в сущности говоря. Я взрывное дело знаю. Предлагаю такой порядок работы: я разработаю детальный план, начерчу схемы, произведу необходимые подсчеты, и сегодня вечером мы сможем все сделанное рассмотреть, внести необходимые поправки и утвердить.

Суровцев. Я согласен.

Волошин. Поддерживаю предложение.

Пыжик. Я тоже согласен.

Суровцев. Тогда я пошел. Разумеется, надо это дело держать в секрете». И где тут вообще партийное руководство? Всю подготовку к взрыву полностью берет на себя НКВД. А ведь пьесу писал человек, который лично руководил выполнением третьего пункта мобилизационного плана…

На этом и остановимся. Тема открыта, она ждет своих исследователей. Не всё же в солдатики играть, в самом-то деле…

Заключение

Итак, дожили мы до книги о войне глазами домохозяйки. (Если женщина не ходит на службу, она ведь домохозяйка, правда? А что книжки пишет – так это ее личное хобби.) Где упомянутая особа по мере своих блондинистых способностей отвечает на заданные ею же самой вопросы. А что делать, коли умные мужчины-брюнеты в своих трудах либо их не касаются, либо начинают такое нести, что аж читать неудобно. В стратегии и тактике они понимают, эта да, а вот в устройстве государства, которое все это военное искусство применяло… А государство ведь было совершенно умопомрачительное, и вождя его тоже не назовешь обычным человеком. Разве могли обычная страна и обычный человек сотворить столько невозможного, да еще и сыграть без репетиций?

Собственно, вся советская история – это история невозможного. Начать хотя бы с кошмара последних русских царей – аграрного вопроса. Из той части тела, где оказался к началу ХХ века русский аграрный сектор, его невозможно было вытащить без колоссальных, многомиллионных человеческих жертв. А люди – они ведь жить хотят. Столыпин попытался провести реформу – мало того, что ничего не вышло, так страна еще и сорвалась в колоссальную смуту. А сталинская команда – провела[184], за три года и практически без жертв среди крестьян (по Столыпину, как раз крестьян молчаливо предполагалось «проредить»), а почти исключительно среди тех, кто сопротивлялся реформе. Ну так и нечего переть против государственной политики!

Невозможно было за десять лет преодолеть вековое отставание, за двадцать лет провести такую страну от сохи до атомной бомбы – преодолели и провели, да еще с огромной войной в середине! Создали плановую