Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова

Гаевой даже вздрогнул, представив себе эту страшную картину разрушения. Боенко встал, оперся руками о стол и в упор посмотрел на Крайнева.

– Не смейте так взрывать, – сказал он тоном приказа. – Никому об этом варианте не рассказывать. У нас есть люди, которые считают, что все погибло, они сдуру могут осуществить ваш вариант.

Крайнев предложил другой проект взрыва».

Этот разговор состоялся еще до приказа об остановке и эвакуации завода. Затем завод остановили, размонтировали оборудование, отправили эшелоны. Осталось лишь несколько человек заводского начальства, руководивших погрузкой.

«Рано утром всех «казарменников» вызвали к директору: Дубенко сидел за столом с неизменной папиросой в зубах и внимательно слушал какого-то человека в запыленной кожанке. Когда все собрались, незнакомец обвел их взглядом, который не выражал ничего, кроме усталости.

– Я собрал вас на техминимум, его прочтет вам товарищ Бровин, – сказал Дубенко.

«Какой тут еще техминимум, под боком у немцев!» – с раздражением подумал Крайнев.

Человек в кожанке, не вставая со стула, ровным тихим голосом изложил элементарные правила обращения со взрывчатыми веществами.

– Приказ о взрыве завода может поступить с минуты на минуту, и мне одному не справиться…

Бровин поставил перед начальниками цехов задачу – знать все минированные точки своего цеха, чтобы в случае необходимости взорвать их самостоятельно. Он указал, как нужно минировать и какое количество взрывчатки употреблять для разных объектов. Предупреждая напрашивающийся у всех вопрос, он пояснил, что это не разрушает завод полностью, но делает его восстановление трудным и требующим много времени.

– Вернемся – восстановим, – заключил он и улыбнулся одними губами. Глаза его не изменили своего выражения, они слишком много видели за последние месяцы…»

Человек в кожанке – образ, понятный всем читателям того времени. Кожаные куртки в книгах и фильмах – одежда комиссаров и чекистов. Но в данном случае комиссары явно ни при чем. Впрочем, подрывник мог быть откуда угодно – например, из строителей, а кожанка здесь для драматического эффекта.

«…К минированию приступили сейчас же после совещания.

На заводе стояла гнетущая тишина. Кроме группы командного состава и охраны, уже никого не было…

Аммонит грузили на машину из склада, расположенного за высокой стеной, которая отделяла завод от степи.

Мимо склада беспрерывно шли люди с мешочками, рюкзаками, сумками. Они опускались в балку, переходили ручей, поднимались на пригорок и уходили в побуревшую степь.

Последний эшелон, составленный из крытых вагонов, ушел на рассвете, и все, не успевшие уехать, пешком уходили ему вслед.

Ящики с аммонитом аккуратными штабелями укладывались под мартеновскими печами. Уложив с двумя помощниками пять штабелей, Крайнев почувствовал полное изнеможение. Пришел Бровин, проверил работу, заложил взрыватели, провел бикфордов шнур. У штабелей выставили охрану. Затем обошли все минированные точки завода. Осмотр закончили на электростанции – самом дальнем объекте…

После того, как были уложены штабеля и заложен взрыватель со шнуром, начальник охраны завода, высокий, мрачный Полынов, подошел к вахтеру.

– Допуск к заряду имеют товарищи Лобачев и Бровин, – сказал он.

– Или лицо, сообщившее пароль, – добавил Бровин.

– А это для чего? – спросил Полынов.

– Так нужно. На всякий случай…

Полынов отозвал вахтера в сторону и сообщил ему пароль…

* * *

…Люди толпились в диспетчерской. Это был единственный действующий пункт на заводе – сердце без тела. Отсюда поддерживалась связь с постами. Отсюда через потухшую степь протянулись телефонные провода к соседним заводам, к областному центру. Давно в Донбассе не было ночи чернее этой. К отсутствию огней в степи уже привыкли, но зарево заводов не угасало до последних дней. Сегодня все тонуло во мраке.

Всем было ясно, что это последняя ночь на территории завода. Стрелки на стенных часах показывали без четверти десять. Время тянулось до тошноты медленно.

Вошел Дубенко, бледный, осунувшийся, небритый.

– Проверьте связь, – сказал он начальнику телефонной станции. – Не могу вызвать замнаркома. Он на соседнем заводе…

…Вошел начальник станции и доложил, что связь с заводами прервана из-за повреждения линии.

После короткого раздумья Дубенко приказал Макарову немедленно выехать к наркому для получения инструкций.

– Только возвращайтесь скорее, – сказал он, выходя след за ним, – а то мы здесь досидимся еще до прихода немцев…

…Резкий телефонный звонок разбудил всех, кроме Бровина.

– Пропустите вместе с машиной, сказал в трубку диспетчер, меняясь в лице. – Нарочный от замнаркома, – объяснил он собравшимся вокруг стола.

Было слышно, как прошумела машина, резко тормозя у подъезда, как кто-то пробежал вверх по лестнице и хлопнул дверью директорского кабинета. Торопливые шаги в коридоре подняли на ноги почти всех.

Вошел Дубенко.

– Немедленно приступайте к взрыву завода, – сказал он, и голос его сорвался. – Приказ немного запоздал. Связаться с нами по телефону не удалось, прислали нарочного.

Снова раздался звонок. Телефонистка разыскивала директора, но он только отмахнулся. Диспетчер включил динамик.

Начальник заградительного отряда сообщил, что танки и мотопехота противника движутся в обход с юга, и приказал взорвать завод.

– Скорее же, скорее! – торопил Дубенко. – Где подрывник?

Бровина разбудили. Несколько секунд, в течение которых он протирал глаза, показались вечностью.

– Я в мартен – там пять точек, – коротко сказал он на ходу, – остальные по своим цехам…

Вместе с Крайневым они побежали в цех. Лучи электрических фонарей прыгали по шпалам, рельсам, слиткам, скользили по лужам.

Три дальних шнура зажигаю я, два – ты! – крикнул Бровин, не останавливаясь.

В цехе они разошлись. Некоторое время Крайнев ждал у второй печи, пока Бровин доберется до пятой.

– За-жи-гай! – донесся до него из глубины цеха хриплый голос, и Крайнев поднес зажженную спичку к шнуру.

Тонкая струйка пламени со свистом вырвалась из плотной оболочки. Спотыкаясь, он побежал к первой печи, зажег шнур и, вобрав голову в плечи, каждую секунду ожидая взрыва, бросился в заводоуправление.

Мартеновский цех был расположен ближе остальных, и Крайнев прибежал первым. В диспетчерской Дубенко и работники аппарата молча ожидали взрыва. Сергей Петрович ответил кивком головы на вопросительный взгляд директора, заметив, как у него выступили желваки на скулах.

Два взрыва почти одновременно потрясли воздух, и пол задрожал под ногами. Посыпались стекла. Шторы надулись, как паруса; одна из них оборвалась и упала на пол.

Вторая и пятая, – догадался Крайнев.

Через несколько мгновений взрывы начали раздаваться один за другим. Со столов полетели бумаги. Замигали огни фонарей…»

Завод взорвали грамотно. Немцы так и не сумели его восстановить. Но когда наши войска освободили Енакиево, завод уже через сто дней дал первую плавку чугуна.

* * *

До сих пор никто, кажется, не изучал