Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова

Из спецсообщения 3-го управления НКО № 35303. 26 июня.

«Требуется усиление обороны Киева 2 зенитными артполками, 18 пушками 37-мм, 81 пулеметом крупного калибра, оной авиадивизией и соответствующим количеством снарядов и патронов»[173].

Из сообщения зам. начальника 3-го отдела КОВО. 24 июня.

«Зенитные части обороны не имеют снарядов… 40 000 снарядов находятся на складе Нежин, около Киева. Командование приняло решение перебросить их вагонами, это займет 3 дня. Снаряды необходимо перебросить немедленно самолетами, повторяю, немедленно самолетами»[174].

А интересные функции были у особистов в июне 1941 года, вы не находите?! Но это еще цветочки по сравнению с тем, что содержится в следующих сюжетах.

Из рапортов начальников 3-х отделов. Первая неделя войны.

«Контрудар 12-го мехкорпуса 23 июня с.г. по существу сорван из-за отсутствия связи и контроля со стороны штаба фронта… 3-м отделом фронта для оказания помощи и улучшения связи высланы в армию на длительный период из аппарата 3-го отдела фронта 35 оперативных работников»[175].

«Через Военный совет фронта нами принимаются меры к доставке боеприпасов в части различными путями»[176].

«В связи с тем, что с 22 в ночь на 23 из Белостока сбежали все работники НКВД и НКГБ, партийного и советского аппаратов, город остался без власти… Мною была сформирована оперативная группа при коменданте города, усиленная пограничниками, в Белостоке был восстановлен порядок с применением всех мер военного времени»[177].

То есть объем полномочий данных товарищей выходит за рамки армейской контрразведки так далеко, что из кабинета контрразведчика его пределов вообще не видно – вплоть до организации власти и снабжения боеприпасами. И тогда возникает закономерный вопрос: а кому именно в руководстве НКО подчинялись 3-и отделы, если у них были столь разнообразные функции?

И тут нас ждет еще один сюрприз – впрочем, многое объясняющий. В статье приводится несколько имен. Вот они: начальник 2-го отдела 3-го управления НКО бригадный комиссар Авсеевич, начальник 3-го отдела Северо-Западного фронта дивизионный комиссар Бабич, начальник 3-го отдела 10-й армии полковой комиссар Лось. А начальник 3-го управления НКО майор ГБ Михеев успел-таки переаттестоваться и пребывал в звании дивизионного комиссара. И донесение свое он направил – кому бы вы думали? Начальнику Главного управления политпропаганды РККА товарищу Мехлису.

Теперь отчасти все становится на свои места, и начинает даже улавливаться смысл организационного пируэта. До 21 июня 1941 года незабвенный товарищ Мехлис являлся наркомом государственного контроля, а 21 июня возглавил Главное политуправление РККА. Любопытное назначение, но и многое объясняющее, если знать, что подчиненные Мехлиса образца 1941 года – это не замполиты («рот закрыл – рабочее место убрано»). Это комиссары.

Институт комиссаров в России был введен при Временном правительстве и сохранен большевиками как несомненно полезный в смутное время. В Гражданскую их основной функцией, кроме политработы, являлся контроль за командирами на предмет измены, да и просто всяких вывертов широкой русской души (о «вывертах», кстати, хорошо рассказывается в повести Фурманова «Чапаев»).

Согласно «Положению о военных комиссарах РККА» от 15 августа 1937 года, кроме собственно политической и воспитательной работы:

«…3. Военный комиссар наравне с командиром (начальником) отвечает за политико-моральное состояние части, за выполнение воинского долга и проведение военной дисциплины всем личным составом части снизу доверху, за боевую, оперативную и мобилизационную готовность, за состояние вооружения и войскового хозяйства части (соединения, управления, учреждения и пр.)…

5. На военного комиссара возлагается обязанность строжайше следить за точным исполнением всеми работниками части (соединения, управления, учреждения и пр.) всех приказов, инструкций и положений, относящихся к сохранению военной тайны…

8. Для успешного выполнения своих обязанностей военный комиссар должен непрерывно совершенствовать свои военные знания…

10. Военный комиссар вместе с командиром (начальником) аттестует командный и начальствующий состав части (соединения, управления, учреждения и пр.) и составляет на каждого из них подробную политическую характеристику. Аттестации подписывает командир (начальник) и военком части (соединения, управления, учреждения и пр.).

Назначения и представления к назначению, к награждению и присвоению очередных военных званий, а также смещения командного и начальствующего состава производятся командиром (начальником) и военным комиссаром совместно.

12. Все приказы по части (соединению, управлению, учреждению и пр.) подписываются командиром и комиссаром…»

Обратите внимание: комиссар следит за выполнением воинского долга не просто личным составом части, а сверху донизу. То есть и командиром в том числе.

Командиры, естественно, таким положением дел были недовольны и всю дорогу вели борьбу за единоначалие. Институт комиссаров то отменялся, то появлялся, когда армия становилась ненадежной. Он был введен 10 мая 1937 года в связи с «делом Тухачевского», отменен в 1940 году и снова появился 16 июля 1941 года.

Вводить его заблаговременно, до начала войны было нельзя по нескольким причинам. И чтобы не злить армию – военные встретили бы такую инициативу в штыки – и чтобы не обнаружить слишком явно подготовку к войне. Ввести 21 июня значило открыто выразить недоверие военным, что тоже не есть хорошо. Однако правительство не могло не учитывать возможность разгрома и деморализации армии. И вот вопрос: а кто выполнял комиссарские функции до 16 июля? После этой даты комиссары подчинялись Мехлису, а до нее 3-и отделы подчинялись ему же и имели полномочия, далеко выходящие за границы контрразведки. А когда институт комиссаров появился, чекисты (на следующий же день!) сделали под козырек и вернулись на Лубянку.

Кстати, после воссоединения наркомата у особистов все равно оставалось двойное подчинение. Как контрразведчики они подчинялись НКВД, а по линии контроля и осведомления – вышестоящим комиссарам.

Пример третий. Вот выдержка из директивы НКВД об организации работы экономических отделов по оперативно-чекистскому обслуживанию оборонной промышленности. Основная задача, естественно – пресечение вредительства, диверсий, саботажа. Но дальше: «Экономотделы должны своевременно выявлять неполадки в работе предприятий, срывающие выполнение правительственных заданий… и через ЦК компартий союзных республик, крайкомы и обкомы ВКП(б) на месте принимать меры к устранению этих неполадок»[178]. Ну и как вам задачка? Это же надо понимать: за устранение неполадок на предприятии отвечал директор. А там, где проблема выходила за пределы полномочий директора, подключался НКВД. Позднее, на июльском пленуме ЦК КПСС, этот прием вылился в возмущенный вопль: «Берия считал секретарей областных комитетов диспетчерами. За какое дело он возьмется, по такому делу секретарь обкома – диспетчер…»

Интереснейшую историю поведал в своей книге Сергей Кремлев. На заводе «Уралмаш» вышел из строя главный пресс. К ним должен был прибыть еще один пресс, из украинского города Краматорска, но в суматохе эвакуации он