Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова

Еще в 1927 году на заседании постоянного мобсовещания при ВСНХ эвакуация была поделена на три части:

а) вывоз отдельных цехов или комплектов (серий) станков, машин, аппаратов наиболее важных цехов, силовых установок, отдельных машин-уникумов, равно как и ценного сырья, материалов и фабрикатов, с обязательным использованием в базовых пунктах;

б) вывод жизненно важных частей оборудования с предприятий, приведенных в состояние бездействия;

в) ликвидация предприятий[179].

Зная, как проходил этот процесс в 1941 году, нетрудно проследить за развитием каждого из трех пунктов. Первый превратился в полную эвакуацию предприятий, которые целиком перебазировались на новые места. Второй стал частичной эвакуацией, когда вывозились иногда отдельные цеха, а иногда просто уникальное оборудование, стратегические запасы и пр., и все это размещалось на других заводах.

Ну, а третий пункт остался неизменным. И, по некоей иронии судьбы, как раз о нем мы знаем довольно много. В Санкт-Петербурге в 2005 году вышел сборник документов под названием «План «Д», дающий отчетливое представление о механизме реализации третьего пункта составленного в 1927 году перечня[180].

Конец августа – начало сентября были критическим моментом битвы за Ленинград. К 25 августа немцы взяли Лугу и Любань, 28 августа – Ижору, и на этом выдохлись. Развивать наступление они уже не могли. Однако и защитники сражались из последних сил. Стрелка весов замерла на нулевой отметке, но казалось, что ее так легко качнуть…

Каждое ведомство реагировало на ситуацию по-своему. Ставка командировала в город сперва правительственную комиссию, потом генерала Жукова, чтобы отстоять Ленинград. Кремль надеялся на лучшее, НКВД же готовился к худшему – формировал резидентуры на случай оставления города.

В начале сентября, когда над Ленинградом нависла прямая опасность захвата немцами, в городе началась подготовка к уничтожению важнейших предприятий, мостов, электростанций и пр. Ни станки, ни оборудование, ни запасы ценного сырья – ничто из того, что Гитлер мог бы использовать в войне, не должно было достаться врагу.

13 сентября в город прилетел человек с мандатом ГКО № 670 – «уполномоченный по специальным делам», заместитель наркома внутренних дел Всеволод Меркулов, многолетний соратник Берии и первый его помощник. В мандате говорилось, что он приехал с целью «тщательно проверить дело подготовки взрыва и уничтожения предприятий, важных сооружений и мостов в Ленинграде на случай вынужденного отхода наших войск из Ленинградского района». Военный совет Ленфронта, все партийные и советские работники Ленинграда обязаны были оказывать ему всю необходимую помощь.

В сохранившихся документах схема проведения «спецмероприятий» вырисовывается достаточно ясная и для СССР типичная – методом «троек». Вообще-то говоря, этим словом обозначался любой орган из трех человек, но в практике государственного управления это была весьма специфическая штука: три человека из трех разных ведомств, каждый из которых имел свою линию подчиненности.

В нашем случае в районах города создавались «тройки» в составе первого секретаря райкома, начальника райотдела НКВД и представителя инженерных частей РККА. Каждый из членов «тройки» по вертикали подчинялся своему собственному начальству аж до самой Москвы, так что, с одной стороны, получалось вроде бы коллегиальное руководство, а с другой – действиями на местах можно было руководить по любой из этих линий, и приказ будет выполнен, если хотя бы одна из них сохранится. Если же не сохранится… то партийное руководство имело право на самостоятельные действия, а что касается чекистов – у них были соответствующие директивы. Вот одна из них, самая общая:

«…В случае вынужденного отхода частей Красной Армии работники органов НКГБ обязаны до последней минуты оставаться на своих боевых постах в городах и селах, борясь с врагом всеми возможными способами до последней капли крови.

Эвакуироваться можно только с последними частями Красной Армии, приняв предварительно необходимые меры к проверке, насколько тщательно уничтожено на занимаемой противником территории СССР народное достояние (фабрики, заводы, склады, электростанции и все, что может оказаться полезным врагу в его борьбе с советским народом…)»[181]

А если проверили, и оказалось, что не уничтожено – что тогда? Созваниваться с Москвой, когда по городу бьет артиллерия и немецкие танки прорываются на окраины? Чтобы оттуда пришла команда уже давно, может быть, целых два дня тому, уехавшим из города партийным и советским руководителям? Это ведь не газетная статья, а директива. И если в директиве не указано, как поступать в том или ином случае, значит, люди, которым она адресована, это знают и имеют соответствующие полномочия.

…С «тройками» в районах были состыкованы «тройки» на предприятиях, уже чисто исполнительские: директор, секретарь парткома и начальник секретного отдела (или, как его еще называли, спецотдела), если таковой имелся. Если нет – его место заступал представитель райотдела Управления НКВД. Эта «тройка» выполняла всю черновую работу – определяла перечень объектов, подлежащих уничтожению, способ и очередность уничтожения, список исполнителей, расчет времени и пр. Как видим, снова три ветви власти, но уже другие. В районе это партия, НКВД и армия, на предприятии – государство, партия и НКВД.

Итак, план составлен. За порогом завода его подхватывает районная «тройка», которая рассматривает планы, корректирует их, увязывает с планами соседних заводов, обеспечивает предприятия взрывчаткой, помогает вывезти все те запасы и оборудование, которые еще можно эвакуировать.

Общее руководство всеми работами было возложено на первого секретаря горкома ВКП(б) Кузнецова и начальника УНКВД Кубаткина. А необходимость уничтожения того или иного предприятия определялась Военным советом Ленинградского фронта. Сигнал должен был дать лично секретарь райкома лично директору завода и секретарю парткома по телефону, продублировав его письменно. Кубаткин же давал соответствующее указание начальникам райотделов НКВД – взять процесс под контроль, проверить, выведено ли предприятие из строя и все недоделанное – доделать. Управление НКВД жестко контролировало весь процесс сверху донизу. Кроме спецотделов за важнейшими заводами были закреплены сотрудники УНКВД и райотделов.

В романе «Сталь и шлак», как мы помним, механизм был несколько иным. Горком партии в процессе не участвует, партийцы занимаются другими делами. А вот имя начальника горотдела НКВД в тексте мелькает – в эти драматические дни он находится на заводе, время от времени отлучаясь в город. Сигнал о начале операции директор должен получить от заместителя наркома черной металлургии, который находится в районе, лично контролируя положение на заводах. Телефонная связь оказалась прерванной, однако нарочный с письменным указанием до места добрался. И одновременно пришел приказ начальника заградотряда – а заградотряды относились к НКВД.

В условиях окруженного города-фронта с Москвой не наговоришься, тем более заводы подчинялись каждый своему наркомату – представляете,