Китай в XX веке. От рисовых полей до атомной бомбы - Алекс Каплан

по большому счету вчерашних еще крестьян. Во время пребывания в Пограничном районе Сноу не уставал удивляться царившим там порядкам и был просто поражен, когда прямо в разгар неформального совещания партийных руководителей, проводившегося в комнате Мао, сам Мао Цзэдун уселся в кресло, предварительно сняв с себя брюки, и начал тщательно выискивать в этих самых штанах блох и привычным жестом их давить. С гигиеной у красных партизан дела обстояли плохо, так как жить приходилось в крайне спартанских условиях. Никто из присутствующих не обращал на занятие Мао никакого внимания, а сам он продолжал участвовать в беседе. Такая непосредственность в восприятии коммунистами бытовых трудностей исключала всякую их заинтересованность в первоочередном достижении материального благополучия, что в свое время погубило Гоминьдан, на тот момент уже погрязший в коррупции и морально деградировавший.

В 1937 году руководство КПК переехало в город Яньань, мирно перешедший в руки коммунистов в результате внутриполитических разборок в лагере националистов. В результате этот город стал неофициальной столицей китайского коммунизма и уже через несколько лет фигурировал на геополитических картах правительств по всему миру, подобно Москве, Берлину, Токио и Чунцину. В начале своего пути Мао Цзэдун проявлял немалую гибкость – и в 1940 году заявил, что партия берет курс под названием «Новая демократия». Объяснялось это тем, что тогда шла ожесточенная борьба за симпатии мировой – и в первую очередь западной – общественности. По тем же соображениям был создан и Второй объединенный фронт с Гоминьданом, который в действительности совершенно не работал, но для широких китайских и зарубежных масс он существовал – по крайней мере, на бумаге. «Новая демократия» должна была объединить под руководством коммунистической партии все основные классы китайского общества в борьбе против колониализма и феодализма. Таких классов было четыре: рабочие, крестьяне, мелкая буржуазия и капиталисты. Иными словами, Мао решил собрать под своими знаменами практически все китайское общество, выставив в качестве врагов «заморских дьяволов» в виде японских оккупантов, а также немногочисленный феодальный класс. И тех и других в Китае люто ненавидели. К тому же с точки зрения внутриполитической борьбы любые иностранные империалисты являлись чужеродными элементами, которых следовало выкинуть из страны, а феодалов среди 450-миллионного населения насчитывалось от силы несколько десятков тысяч. Мао не просто объявил о «Новой демократии», но стал активно претворять ее в жизнь на освобожденных от японцев территориях. В каждой захваченной коммунистами новой местности избирали власть по принципу трех третей: треть власти отходила коммунистам, треть – Гоминьдану и еще треть – беспартийным, но уважаемым местным гражданам. Ввиду того, что представительство Гоминьдана на красных территориях было слабым, а местные уважаемые граждане часто прислушивались к голосу тех, кто обладал реальной силой, власть оказывалась в руках коммунистов, но демократическая завеса все же присутствовала. В то время Мао не только занимался вопросами теоретическими, вроде написания курса «Новой демократии», но также уделял первостепенное внимание практике – партийной работе на местах. Именно ему принадлежит главная роль в деле наращивания партийной мускулатуры на огромной территории, освобожденной от японской армии, хотя работа такая была делом коллективным. Аппарат КПК в Яньане по происхождению своему являлся больше крестьянским, чем интеллектуально-городским, как на заре китайского коммунистического движения. Тот огромный рывок от полсотни тысяч членов до миллионной численности, что коммунистическая партия проделала за годы войны, состоялся почти исключительно за счет крестьянства. Для обретения расположения целого общественного класса требовалось очень хорошо понимать саму суть крестьянского мышления и быта. С этой точки зрения у Гоминьдана против коммунистов не имелось никаких шансов, поскольку в руководстве созданной Чан Кайши порочной системы состояли кто угодно, но только не крестьяне. Всем этим деятелям различного толка – военным, интеллектуалам, оппортунистам, капиталистам и так далее – в голову бы не пришло настолько близко подступить к народу, чтобы ловить блох в собственных штанах. Китай того времени являлся фантастически бедной страной, где большая часть населения всю свою сознательную жизнь ходила голодной. На городских рынках родители продавали детей, не имея возможности их прокормить. Если же малышей не покупали, то участь их была незавидной: их топили, словно котят. Положение китайских крестьян, которые составляли 80 процентов жителей страны, было намного хуже, чем у крестьян в Европе в Средние века. При этом женщины являлись самой бесправной частью населения – необходимой частью домашнего хозяйства, не более. Голод, болезни и тяжелый труд не давали крестьянам доживать до преклонных лет, однако после Синьхайской революции 1911 года положение ухудшилось еще больше: не подчинявшиеся слабой центральной власти местные феодалы сдавили деревню железным кулаком и правили там с помощью наемников, да и обычные бандиты стали в сельской местности не редкостью. Жизнь китайского крестьянина не стоила ровным счетом ничего. В таких катастрофических условиях зерна коммунистической деятельности падали на благодатную почву и быстро давали плоды. Руководители партии – сами вчерашние выходцы из крестьян – быстро нашли правильные методы работы с угнетенными народными массами, а Красная армия наводила в освобожденных ею районах строгий порядок – то были зоны, свободные от бандитов, наемников и феодалов. Помещиков, отличившихся в свое время особой жестокостью, отдавали на суд народа, который часто заканчивался убийством подсудимого, на чьей совести висели расправы над десятками и сотнями людей. В то время справедливость в китайской деревне приобрела довольно извращенные формы. Стоит отметить, что сами коммунисты в подобных расправах участия не принимали – случалось даже, что от неминуемой расправы помещика спасал именно красный комиссар. Однако раздел конфискованного имущества и земли обязательно осуществлялся под строгим их патронажем. Больше всего от прихода коммунистов в китайскую деревню выигрывали беднейшие ее жители и женщины, коих там было подавляющее большинство. В отношении же зажиточных крестьян КПК проводила крайне осторожную политику вплоть до своей полной победы в гражданской войне в 1949 году, стараясь таким образом не наживать себе лишних врагов. И даже после обретения полной власти китайские коммунисты не стали никого «раскулачивать» – они лишь покончили с грабежами, разбоем и навели железный порядок в стране. Они организовывали хозяйственную деятельность за счет помощи крестьянам со стороны Красной армии, а также создавали артели, что значительно повышало производительность труда. Во время Второй мировой войны на подконтрольных КПК территориях экономическое положение только улучшалось, в особенности в сравнении со Свободным Китаем. Обо всех этих обстоятельствах в наши дни мало кто знает, а личность Мао Цзэдуна связывают уже с событиями более поздних лет в истории страны. В конце 1930-х и первой половине 1940-х годов коммунисты выгодно отличались от Гоминьдана не только в вопросах экономики,