Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

был; а Ляпуновых Микифор Фустов ворами называл, то я слышал; только не в те поры, как у него ссора была с Федором Салтыковым, а называл Ляпуновых ворами, что-де Григорей Ляпунов великого государя соль разбил, а Якова-де Ляпунова ныне привел я в Стрелецкой приказ и во многом-де воровстве Яков Ляпунов объявился, а про Салтыковых про Федора и Алексея я вчерашняго числа от него, Микифора, никаких слов не слыхал.

Сказал Тимошка Чеглоков по евангельской заповеди Господни, еже ей-ей, в правду: Микифор Фустов Ляпуновых ворами и коренщиками и подпищиками называл; а Салтыковых ворами изменниками называл; родители-де их в соборе образ Богородицы ободрали и в Литву сбежали; и прадеду-де их руки и ноги обсекли за воровство; а говорил он на крыльце.

Сказал Никита Пушкин: в нынешнем в 183 г. октября в 6-м числе в с. Коломенском у ворот лаял Микифор Захарьев, сын Фустов, матерны Салтыковых, а кого именем – того не говорил, а сказывал: иной-де Салтыков цату оторвал у Богородицына образа и отъехал в Польшу, то моя и сказка.

Сказал Дмитрей Лихарев: в нынешнем в 183 г. октября в 6 день в с. Коломенском перед Государевым двором, у ворот, Никифор Захарьев, сын Фустов, говорил мне: разорили-де меня воры Яков да Василей Львовы, дети Ляпуновы, а кто-де за них стоит и те-де им же подобны; и я его спросил, кто за них стоит? И Никифор сказал: Федор-де да Алексей Салтыковы; и я-де знаю и то: иной Салтыков икону Пресвятые Богородицы ободрал и отъехал в Польшу, а иной-де Салтыков украл жемчугу у князь Никиты Ивановича Адуевскаго и за то-де бит батоги и записано на Казенном Дворе; да и у меня-де в Царственной книге написано; а матерны при мне того числа не лаивал.

Сказал Микишка Фустов: октября в 6-й день, будучи за великим государем в походе в с. Коломенском, били челом великому государю на меня спальники Федор да Алексей Петровичи Салтыковы в бесчестьи своем, будто я их бесчестил всякими словами, и я их не бесчестил, а изволил мне говорить Федор Петрович про Ляпуновых, и я говорил про Ляпуновых, как они, Ляпуновы, приведены были в Стрелецкой приказ; а про них, Федора да Алексея, никаких слов не говаривал и в том шлюсь на аспод своих, на походных стольников, на всех без выбору, окроме их (Салтыковых) свойственников, дядьев и племянников, – то моя и сказка, а сказку писал я, Микишка, своею рукою».

* * *

В том же 1674 г. бил челом государю стряпчий Иван Хрущов на стряпчего Александра Протасьева, что он, Александр, «на его, великого государя, дворе прошиб у него, Ивана Хрущева, кирпичом голову. Государь указал сыскать думному дворянину и ловчему московского пути Афанасью Ивановичу Матюшкину; а по сыску Протасьев вместо кнута бит батоги нещадно, за то, что он ушиб Хрущева на его государеве дворе, перед ним, великим государем. Да на нем же, Александре, велено доправить Хрущеву бесчестья вчетверо».

* * *

В 1676 г. поссорился Евсигней Неелов с Романом Цымармановым: «Бьет челом холоп твой Евсигнейка Неелов на Романа Цымарманова и на сына его Ивана: в нынешнем, государь, в 183 г. марта в 1 день Роман и сын его Иван на твоем государеве Постельном крыльце у переграды при многих людех бесчестил меня, холопа твоего; и называли Роман и сын его Иван вором, и зершиком, и бунтовщиком, и будто, государь, в Иноземском приказе указано меня, холопа твоего, бить кнутом безвинно. Того ж, государь, числа Роман и сын его Иван в Стрелецком приказе меня, холопа твоего, били, и сын его Иван хотел зарезать ножем; и дьяк Федор Кузмищев подьячим и денщикам велел меня проводить из приказу и убить до смерти не дал. Роман же поклепал меня, холопа твоего, изменою, будто я, холоп твой, с ворами и с бунтовщиками приходил в с. Коломенское к тебе, великому государю, пойман и приведен, из-за пристава ушел. Да он же, Роман, поклепал меня, холопа твоего, смертным убийством, будто я, холоп твой, твоего государева дворцового с. Танинскаго крестьянина Афоньку Андреева убил до смерти. А в твоем, великого государя, указе и в Соборном Уложеньи напечатано: кто кого на твоем, великого государя, дворе обесчестит словом и за твою, великого государя, честь двора, по сыску, и кто кого обесчестит, посадить его на две недели в тюрьму, а кого обесчестит – и ему доправить бесчестье. Милосердый государь, пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, про то озорничество Романа Цымарманова и сына его Ивана, что бесчестил меня, холопа твоего, на твоем государеве Постельном крыльце, у переграды, вели, государь, сыскать, кому ты, великий государь, укажешь и по сыску свой, великаго государя, указ учинить; а которые, государь, люди на Постельном крыльце у переграды были и слышали, как Роман и сын его Иван меня, холопа твоего, обесчестили, и я, холоп твой, тем людям подал роспись. Царь государь, смилуйся, пожалуй!»

«183 г. марта в 3 день государь пожаловал велел про то сыскать и указ учинить по Уложенью постельничему Федору Алексеевичу Полтеву».

* * *

В 1683 г. боярин князь Троекуров разбранил царского печатника Дементия Минина Башмакова в самом Верху, т. е. у Комнат государей, среди верховых домовых государевых церквей, и к тому же в день царского тезоименитства, именно в именины Петра. Обиженный Башмаков писал в челобитной царям Ивану Алексеевичу и Петру Алексеевичу: «В нынешнем, государи, в 191 г. июня в 29-м числе на праздник Святых Верховных Апостол Петра и Павла бесчестил меня, холопа вашего, боярин князь Иван Борисович Троекуров у вас, великих государей, в Верху меж соборныя церкви Воскресения Христова и где Гроб Господень непристойными словами. А как, государи, он, боярин князь Иван Борисович, меня, холопа вашего, теми непристойными словами бесчестил, и в то время были и слышали окольничей Петр Тимофеевич Кондырев, думный дворянин Аврам Иванович Хитрово, стольник Андрей Петров, сын Измайлов. Милосердые государи! Пожалуйте меня, холопа своего, велите, государи, про то сыскать, а по сыску свой, великих государей, указ учинить. Цари государи, смилуйтеся!» – Думный дьяк Федор Шакловитый после доклада царям пометил: «191 г. июня в 30-й день государи пожаловали велели про то по Уложенью сыскать и по тому сыску доложить себя, государей, постельничему Кирьяку Ивановичу Самарину».

Дело, однако ж, не двигалось, потому что указанные свидетели по требованию постельничего сказок не давали, так что 8 июля он докладывал об этом царям, прося разрешения, как поступить. Видно, на сторону Башмакова никто не тянул, может быть, потому, что он был дьячей породы и дьячество, как мы видели, не слишком уважалось дворянством, ибо именем дьяка они даже ругались. Башмаков, однако ж, не оставлял своего бесчестья и подал еще две челобитные: одну – 20 июля, другую – 28 августа, на которых была повторена теми же словами помета. Чем дело кончилось – мы не знаем.

Спустя несколько дней также в Верху у