Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

ГДР была родиной, которую он искал всю свою жизнь, и он верил, что своими песнями, дискуссиями и иронией сможет изменить ее изнутри. SED могла запретить ему выходить на сцену, но не могла заставить его замолчать. Слежка Штази не помешала ему в 1968 году записать альбом в своей квартире в Восточном Берлине с помощью магнитофона, привезенного контрабандой с запада. Гостиная Бирмана стала социалистическим салоном для писателей и радикалов запада и востока, от швейцарского романиста Макса Фриша и западногерманского студента-радикала Руди Дучке до американской фолк-певицы Джоан Баэз. В 1976 году SED наконец добилась успеха, устроив ловушку. После того, как ранее Бирману было отказано в разрешении на такую поездку, ему наконец разрешили выступить в Западной Германии. Несколько критических замечаний на Кёльнском концерте стали для Хонеккера достаточным предлогом, чтобы лишить Бирмана гражданства. Теперь тот не мог вернуться. Известные писатели и художники выступили с простестом. Но все это показало, что режим не поддается реформированию. В Западной Германии Бирман присоединился к движению за мир и против ядерного оружия47.

Коллективное и принудительное

“Мое рабочее место – мое поле битвы за мир” – такой девиз выбрала бригада проектного отдела VEB Automobilwerk, государственного автомобильного предприятия в Айзенахе, Тюрингия. В 1987 году она объяснила, что люди испокон веков жаждали мира, но недавняя история показала, что только “при укреплении социалистического порядка можно воплотить стремление людей к миру в действия”. Нынешняя международная напряженность демонстрирует, что недостаточно говорить о мире: “за мир нужно бороться”. Это требовало от всех продуктивной работы и укрепления социализма. “Таким образом, каждый член коллектива будет охвачен марксистско-ленинской подготовкой”. В дневнике бригады отдельные работники изображались как ветви дерева48. Насколько преуспели эти организации в том, чтобы привить новое чувство социалистического долга коллективу и насколько они действовали посредством дисциплины и единообразия?

К концу существования ГДР в бригады, подобные айзенахской, входило более 5 миллионов рабочих – примерно две трети работающего населения. Такие командные подразделения были почти на всех государственных предприятиях. Первые бригады были сформированы еще в 1950-х годах, но в последующие десятилетия их численность и амбиции увеличились. К 1970 году в них состояло 2,5 миллиона человек. Их первоначальной целью, как и при их создателе Сталине, было поднять трудовой дух и снизить напряженность. Но со временем бригады превратились во вторую коллективную семью, которая заботилась о своих членах в других сферах их жизни, от школьных дней и брака до выхода на пенсию. Бригада была микрокосмом жизни ГДР с ее идеалистическим стремлением к коллективной гармонии, достигающейся, если это необходимо, с помощью принуждения.

В Радебойле, на окраине Дрездена, бригада местного станкостроительного завода имени Карла Либкнехта заключила наставническое соглашение с пятым классом местной средней школы. Рабочие присутствовали при выдаче школьных аттестатов. В свою очередь, ученики посещали цеха. Как и бригады в других местах, рабочие подписали контракт наставничества, в котором перечислялись различные обязательства: от отправки представителей фабрики на родительские вечера и обучения детей правилам дорожного движения до включения делегатов в походы и поездки на трамвае в Дрезден. Бригады помогали детям перерабатывать старые бутылки и бумагу, чтобы собирать деньги для Мозамбика и других кампаний “солидарности”. Взамен ученики участвовали в культурных мероприятиях и оформляли стенгазеты (Wandzeitung) к официальным годовщинам – 1 Мая, 8 Мая (освобождение от фашизма) и дням партийных конференций. В 1981 году бригада закончила строительство четырехместного бунгало на Кнаппензее, искусственном озере, известном как “маленькая Балтика”, – оно возникло в результате незапланированного затопления карьера недалеко от огромной электростанции, работающей на буром угле, где Райман написала свой роман о движении к социализму. Бунгало ежегодно предлагало отдых семидесяти четырем семьям. Имелся еще дом на колесах, принадлежащий заводу49.

То, что бригады и государственные предприятия играли важную роль в организации отдыха и досуга, не подлежит сомнению – в 1967 году 18 % всех поездок было организовано через фирмы, а еще 26 % – через Объединение свободных немецких профсоюзов (FDGB)50. Насколько успешны были бригады в укреплении коллективного духа, это другой вопрос. Внутренний опрос сотрудников, проведенный в 1975 году, показал, что большинство из них даже не знали, каковы цели их собственного коллектива. Более трети были недовольны условиями труда и считали, что их предложения игнорируются. С другой стороны, за пределами бригады удовлетворенность и продуктивность оказались еще ниже51. Бригадами руководило небольшое меньшинство энтузиастов. Столь же малым было и число “отказников”. Большинство участников находились где-то посередине. Именно коллегиальность – “хорошие коллективные отношения”, если использовать терминологию ГДР, – члены организации ценили больше всего. Теоретически и по закону бригады также были обязаны заботиться о социальном и культурном благополучии своих вышедших на пенсию коллег. На некоторых предприятиях были выделены “пенсионерские бригады”, которые помогали строить детские сады. Однако для подавляющего большинства выход на пенсию означал прекращение любых контактов52.

Вместо библейского “не укради” социалистическая заповедь предписывала чтить и приумножать общественную собственность (шестая “заповедь”). Как говорил в 1961 году функционер Национального фронта, им пришлось преодолеть “старое, индивидуалистическое, эгоцентрическое отделение одного человека от другого… этот буржуазный мир, кричавший с вышитого коврика на стене… «Klein aber mein» [ «Дом, милый дом», или буквально «Маленький, но мой»]”53. В реальной жизни государственный социализм имел противоположный эффект. В мире дефицита и запасов люди привыкли “заимствовать” принадлежащую государству технику, цемент и другие стройматериалы для строительства дач и ремонта квартир. Местный трибунал в Бранденбурге в 1974 году сообщил о бесконечной борьбе с “мелкобуржуазным индивидуализмом” и указал пальцем на предприятия, терпящие эти нарушения. “Снова и снова это подтверждают граждане, совершившие правонарушение и делающие заявления типа «ну, это просто валялось»”54. Внутренний опрос 1975 года показал, что треть сотрудников считала, что Kollektiv не обязательно должен вмешиваться, если товарищ взял себе общественную собственность55. Что такого плохого в том, чтобы взять домой дрель или краску или проехаться в трамвае без билета? Ведь это не было воровством у другого человека! В одном случае, в 1975 году, автомеханик взял со своего предприятия инструменты и расходные материалы на сумму 300 тысяч марок для выполнения работ в нерабочее время. Примечательно, что судьи обычно занимали более мягкую позицию по отношению к гражданам, которые воровали у государства, чем к тем, кто воровал друг у друга.

Вместо гордости за совместную собственность в ГДР сложилось представление, согласно которому общественные блага вообще никому не принадлежат. Общественная собственность была обесценена как морально, так и материально56.

Таким образом, в рабоче-крестьянском государстве власть не была полностью вертикальной. Помимо бунгало и вечеринок бригады и