Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

Завороженно кивнув, Теодор коснулся слетевшего с насеста феникса. Тот издал мягкую трель — и мальчик почувствовал магический отклик от чужого фамилиара.

— Ты нравишься Фоуксу, — улыбнулся Дамблдор. — Это хорошо. Значит, что твои помыслы чисты. Фоукс, верни мистера Нотта обратно на куртину.

Вновь мягкий свет окутал юношу, и мгновение спустя он оказался на стене замка. Солнце начинало клониться к закату, и Тео не удержался от того, чтобы прислониться к зубцу стены. Голова, что, казалось бы, должна была болеть от такого насыщенного разговора, ощущалась совершенно спокойно. Директор играл какую-то сложную игру, но делал вид — или на самом деле считал его здесь союзником, пообещал ему что-то. Тео разжал левый кулак и с удивлением увидел там прекрасное перо, которое переливалось в закатном свете всеми оттенками красного. Перо феникса.

Глава 52

В начале июня старосты уходящего седьмого курса устроили самое настоящее празднование в гостиной. Семикурсник Россет, планировавший получить стажировку в Мунго, устроил настоящее представление, разыгрывая собственноручно сваренный Феликс Фелициус. Его таланты зельевара, очень значительные для полукровки, раскрылись лишь на старших курсах, а потому все его сокурсники были отправлены им далеко и надолго из-за издевательств и травли, которой они занимались в первые годы в Хогвартсе.

Это было уморительное зрелище, особенно в смысле личности победителя: ей оказалась Милли Буллстроуд, которая пообещала применить это зелье в случае исключительной нужды. Пьяный Россет посоветовал ей не экспериментировать со сроком хранения, так как именно в нём он уверен не был, а после вечеринка продолжилась. Драко, отмечавший попутно свой день рождения в скромной компании близких друзей, был очень рад, что пропустил драку третьекурсника Флинта и второкурсника Эйвери, в которой они были так обозлены друг на друга, что даже не думали использовать магию. Причина драки была в идеях Тёмного лорда — но почти всем участникам этого мероприятия казалось, что эти идеи рудимент далёкого прошлого.

Экзамены для всех, кроме чемпионов и пяти- и семикурсников прошли в атмосфере бесконечной гонки. Теодор не был уверен в том, что вообще сдал хотя бы один — и был невозможно удивлён, когда получил по всем, кроме Зельеварения, Превосходно. Он такой был один из всей компании, и друзья требовали от него раскрыть свои собственные секреты.

Конечно, на такой шаг он пойти не мог — потому что единственные секреты, которые у него на самом деле были, он хранил под обетом, однако с удовольствием поделился тем, какую память натренировал ещё в детстве. Блейз предположил даже, что это было своего рода магическим выбросом, сформировавшим абсолютную память относительно прочитываемых книг, однако не влияющим на другие воспоминания.

— Пожалуй, — смеясь рассказывал Нотт, — единственные книги, которые я не помню дословно, это книги Локхарта! Даже Дюма и Стивенсон лучше запомнились.

Ребята смеялись, а буквально на следующий день в Ежедневном пророке вышла заметка, что Гилдерой Локхарт представил в Нью-Йорке свою новую книгу, «Накануне Несчастья», посвящённую своему опыту преподавания в школе Хогвартс.

* * *

В обычный год девятнадцатого июня студенты уже бы давно ехали домой в Хогвартс-Экспрессе, который, в общем-то, для других нужд и не использовался, однако в этом году у них оставалась целая неделя до заключительного испытания. Поезд ушёл по расписанию — но едва ли кто-то поехал на нём.

Освободившиеся от учёбы студенты судачили, кто же выйдет победителем. Многие, как братья Уизли, занимались карманным тотализатором. Теодор и друзья каждый день выходили на берег озера — и Тео обзавёлся не одним новым воспоминанием для вызова Патронуса, лёжа головой на коленях рыжеволосой ведьмы.

Жизнь текла своим чередом. На квиддичном поле выросла огромная живая изгородь, занявшая площадь даже вдвое больше, чем стадион изначально. Трибуны и квиддичные кольца торчали из лабиринта, как зловещие призраки тёмной долины. Периметр лабиринта окружали дополнительные чары: едва кто-нибудь из Чемпионов должен был применить искры, в соответствующий квадрат должна была выдвинуться эвакуационная команда лондонских авроров, которые стали дежурить в Хогсмиде и Хогвартсе.

Где-то далеко игрались квиддичные матчи Британской лиги. Ирландцы, опечаленные низкой посещаемость из-за турнира, вновь завели разговоры о том, чтобы организовать собственную лигу — и пресса нещадно критиковала такие разговоры за свою идиотичность: школа на все Британские острова была одна.

Профессор Муди несколько последних дней попадался на глаза Теодору особенно часто. Он, зная о том, что это подменный маг, подмечал новые и новые факторы, которые были невдомёк другим студентам Хогвартса. Фальшивый Муди пил из фляжки каждые полчаса, сказывалось снижение эффективности Оборотного зелья, кривился сильнее обычного, и бешено вращал своим волшебным глазом, почти не контролируя его.

За день до испытания он поймал Теодора в коридоре.

— Ага, Нотт!

Его удивление было абсолютно неискренним. Профессор держал в руках какую-то свёрнутую и сложенную бумагу, которая была буквально пропитана магией. Этот артефакт почему-то сразу сассоциировался в голове Нотта при взгляде с серебряным оленем, Патронусом Поттера, которого он где-то видел (но где?).

— Профессор Муди?

— Отличные результаты экзаменов, как для Слизерина.

— Спасибо, сэр.

После того разговора с Дамблдором все темы, которые давал Муди студентам, воспринимались превратно. Он будто бы специально учил боевым заклинаниям всех без исключения, чтобы посеять огонь — впрочем, даже Инсендио многие студенты и тем более студентки на экзамене продемонстрировать против имитации оборотня не смогли.

— Зайди-ка сюда, Нотт.

Теодор послушно, хоть и с опаской, проследовал в пустой кабинет, в котором на первом курсе им читал лекции Квирелл. Здесь, как в лекционной аудитории истории магии, было множество рядов студенческих мест, каждое следующее из которых было ниже, чем предыдущее — а место лектора находилось в самой нижней точке амфитеатра.

— Что же, Нотт, как думаешь, Поттер справится с испытанием?

— Вы так ему стремитесь помочь, профессор, — Теодор почувствовал, что может дерзить. Муди рассмеялся неприятным, каркающим смехом.

— Конечно. Он сын моих давних учеников, Лили и Джеймса Поттеров! Они погибли, защищая младенца, а он остановил самого Волдеморта. Уверен, что у мальчика должно получиться победить и в Турнире!

— Мы это узнаем, как только портал перенесёт победителя к нам, — слабо улыбнулся Теодор, садясь на парту.

— Я научил ему всему, что мог в такой короткий срок, — фыркнул Муди. — Учти это, Нотт, Поттер не менее способен, чем ты. Я знаю, что ты не тренируешь те связки, которые я показал, а он как раз преуспел. Кого-то ждёт сюрприз!

— Не слишком ли жестоко, профессор, применять такое к иностранным гостям?

— О, — рассмеялся Муди вновь. — Наши гости, Нотт, только спасибо скажут! Всем воздастся