28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов

Стив Эрли, Джонатан Дэниелс и остальные служащие президентского секретариата пытались разыскать для меня Библию, чтобы верховный судья Стоун мог организовать принятие присяги».

Как видим, Трумэн на удивление быстро овладел своими чувствами и ситуацией, распорядившись оповестить о трагедии членов Конгресса и прессу. Около шести часов вечера все радиостанции Соединенных Штатов, прервав передачи, сообщили о смерти Рузвельта.

Председатель Верховного суда Харлан Стоун, согласно американской традиции, должен был принять присягу нового президента. В семь часов с небольшим Трумэн, рядом с которым стояли супруга Бесс и дочь Маргарет, произнес слова присяги. В комнате была и одетая в черное Элеонора Рузвельт.

Первую присягу не засчитали. Спохватились, что забыли пригласить в зал заседаний кабинета фотокорреспондентов, которые должны были запечатлеть этот момент для истории. Для них церемонию пришлось провести еще раз.

– Да поможет Вам Бог, – сказал Стоун после повторной процедуры.

– Да поможет мне Бог, – согласился Трумэн и поцеловал Библию.

Часы над портретом президента Вудро Вильсона показывали 19:09.

Вступил в должность 33-й президент Соединенных Штатов Америки.

Затем наскоро прошло заседание кабинета министров. Самый пожилой и уважаемый член кабинета военный министр Генри Стимсон вспоминает: «Это была группа очень мрачных людей. Ведь при всех своих идиосинкразиях наш шеф был очень добрым и дружественно настроенным человеком, его юмор и любезность всегда вливали жизнь в заседания кабинета. Я думаю, что каждый из нас остро чувствовал потерю личного друга».

«Как только все расселись, вошел секретарь Эрли, – вспоминал Трумэн.

– Прессу интересует, – объяснил он, – начнется ли конференция Объединенных Наций в Сан-Франциско, как намечалось, 25 апреля?

Я ни секунды не колебался и ответил Эрли, что конференция будет проведена согласно указаниям президента Рузвельта… Таким стало мое первое решение на посту президента.

Когда Эрли вышел, я обратился к членам кабинета. В моем обращении уже содержалось то, о чем я переговорил с некоторыми из них лично, – мне бы хотелось продолжать видеть их всех на своих постах. Мое намерение, сказал я, оставить неизменной внешнюю и внутреннюю политику администрации Рузвельта.

Первое заседание кабинета оказалось коротким, и, когда все в молчании покинули помещение, со мной остался лишь министр Стимсон».

Стимсону было 77 лет. Он помнил еще рассказы своей прабабки, общавшейся в детстве с Джорджем Вашингтоном. Он учился в Академии Филлипса в Эндовере, закончил Йельский колледж и юридический факультет Гарварда, был военным министром при Уильяме Говарде Тафте, генерал-губернатором Филиппин при Кальвине Кулидже, госсекретарем при Герберте Гувере. В 1940 году Рузвельт вновь призвал его на службу, и именно Стимсон сумел создать могущественную американскую военную машину.

«Он попросил разрешения доложить об одном деле, не терпящем отлагательств, которое касалось самого значительного претворяемого в жизнь проекта – создания нового взрывчатого вещества, обладающего поразительной разрушительной мощью, – пишет Трумэн. – Краткое сообщение привело меня в замешательство. Из него мне впервые стало известно об атомной бомбе, но без каких-либо подробностей».

В это трудно поверить, но в тот день Сталин и Молотов – благодаря хорошо поставленной разведке – были куда более информированы об американском ядерном проекте, чем вступивший в должность президент Соединенных Штатов.

Вообще-то Трумэн что-то слышал о существовании «Манхэттенского проекта» со времени своей работы председателем сенатского Комитета по расследованию программы национальной обороны. Он даже пытался выяснить, какую именно цель преследует самый крупномасштабный секретный проект в стране. Но тогда Симпсон резко поставил его на место, посоветовав не совать свой нос в те дела, о которых даже сенаторам знать не положено.

А человек, имевший самое непосредственное отношение к американскому ядерному проекту – руководитель атомной лаборатории в Лос-Аламосе Роберт Оппенгеймер – узнал о смерти Рузвельта вскоре после нее.

Работа была приостановлена. Оппенгеймер распорядился, чтобы все сотрудники собрались у флагштока перед административным корпусом для официального объявления.

Оппенгеймер вышел на крыльцо и выступил с коротким скорбным сообщением. Некоторые сотрудники лаборатории беспокоились, будет ли теперь продолжен «Манхэттенский проект». Оппенгеймер ничего не ответил. Назначил церемонию прощания с президентом на воскресенье.

О завершении того бурного для него дня рассказывал Трумэн: «Через полчаса после завершения заседания кабинета я уехал в свою квартиру на Коннектикут-авеню 4701. Когда я приехал, то обнаружил миссис Трумэн, Маргарет и мать миссис Трумэн – миссис Уоллес – в квартире генерала Джеффа Дэвиса, нашего соседа. Этим вечером у Дэвисов был ужин с ветчиной и индейкой, и они нас накормили. Не знаю, когда последний раз ели миссис Трумэн и Маргарет, но у меня не было и крошки во рту с полудня. Вскоре мы вернулись в свою квартиру».

Он позвонил своей матери. 92-летняя Марта напутствовала сына:

– Гарри, старайся делать все как можно лучше, но играй по правилам.

Через пару дней Гарри записал в дневник, что в тот момент не представлял себе, «как отреагирует страна на смерть человека, которого боготворили почти все. Особенно я беспокоился по поводу реакции в вооруженных силах. Я не знал, как все это скажется на военных действиях, на контроле над ценами, на военной промышленности. Я знал, что у президента было множество встреч с Черчиллем и Сталиным. Я не был знаком со многими вещами, и надо было тщательно все обдумать, но я решил, что всего лучше отправиться домой и послушать музыку… Отправился в постель, решил спать и больше ни о чем не волноваться».

Мгновение 2

13 апреля, пятница

Сверхдержава СССР

В резиденции американского посла в Москве в ночь на 13 апреля шумно веселились. Прощальную вечеринку устроил возвращавшийся на родину дипломат Джон Мелби. Веселье в «Спасо-хаус» было в разгаре, когда далеко за полночь дежурный по посольству позвонил Гарриману и сообщил, что он только что услышал в ночном выпуске новостей по радио о смерти президента США. Гарриман вернулся в зал, остановил музыку и сообщил собравшимся печальное известие. Все сразу покинули зал.

«В 02 часа 50 минут позвонил Гарриман и попросил сообщить народному комиссару Молотову, что незадолго до 23 часов по московскому времени скончался президент Соединенных Штатов Рузвельт, – записал в дневник дежурный помощник наркома Михаил Потрубач. – Гарриман заявил, что сегодня днем, по возможности раньше, он хотел бы видеть г-на Сталина и г-на Молотова». Посол явно не находил себе места: через пять минут он снова позвонил в НКИД и запросил встречу с Молотовым «этой ночью». В 3 часа 05