Первый Выбор - Канира

Диди наклонилась ко мне.

— Включи игру. Кнопка вот здесь.

Я нажал. Экран загорелся. Логотип. Музыка. Заставка с драконом, летящим над замком.

World of Warcraft.

Мир Военного Ремесла? Странное название.

Меню появилось. Опции. Создать персонажа. Я кликнул.

Экран изменился. Расы. Классы. Внешность. Десятки вариантов, каждый с описанием, статистикой, бонусами.

— Выбери что-нибудь, — сказала Диди. — Неважно что. Просто начни.

Я просмотрел список. Люди, эльфы, орки, гномы, нежить, тролли. Каждая раса имела уникальные черты.

Остановился на паладине. Воин света. Защитник. Ирония не ускользнула от меня.

Выбрал человека. Создал внешность — длинные блондинистые волосы, строгие черты, светлые глаза. Похоже на форму, которую обычно носил.

Имя. Система просила имя.

Подумал секунду. Набрал: Michael.

Имя занято. Попробуйте другое.

Конечно. Слишком популярное имя среди смертных.

Попробовал: Mikael. Занято.

Mikhail. Занято.

Архангел. Занято.

В конце концов выбрал: LightWarrior.

Имя принято. Удивительно, как это никто не додумался?

Персонаж появился на экране. Молодой человек в простой одежде, с деревянным мечом. Уровень 1. Статистика минимальная.

Игра началась.

Персонаж стоял в стартовой зоне. Деревня, окружённая лесом. NPC — неигровые персонажи — стояли вокруг с восклицательными знаками над головами. Задания.

Я кликнул на одного. Текст появился. "Убейте 10 волков. Принесите их шкуры."

Простое задание. Банальное.

Но я выполнил его. Персонаж вышел из деревни, нашёл волков, атаковал. Удары были медленными, неэффективными. Урон низкий. Здоровье падало быстро.

Первый волк убил меня.

Экран потемнел. "Вы умерли."

Опция: воскреснуть у тела или у духа-целителя.

Я воскресился. Попробовал снова.

На этот раз был осторожнее. Атаковал одного волка, не нескольких. Использовал способности с умом. Исцелялся между боями.

Медленно, методично, я убил 10 волков. Собрал шкуры. Вернулся в деревню. Сдал задание.

Опыт. Золото. Новый уровень.

Цифра над головой изменилась. 1 на 2.

Статистика увеличилась незначительно. Но персонаж стал немного сильнее.

Процесс повторился. Следующее задание. Следующие враги. Следующий уровень.

Я играл час. Может быть два. Время терялось и для меня не было значение сколько я просижу так.

И постепенно начал понимать.

Логику системы. Прогрессию. Как каждое действие приводило к результату. Как числа определяли успех или провал. Как оптимизация — выбор правильных способностей, правильного снаряжения, правильной стратегии — делала разницу между победой и поражением.

Это было… упрощённо. Редуктивно. Сводило сложность существования к математике.

Но работало. В рамках этой игры, работало.

Диди наблюдала молча. Когда я наконец остановился, убрал руки с клавиатуры и мышки, она кивнула.

— Понял?

— Да. Частично.

— Что понял?

Я повернулся к ней.

— Что, если воспринимать реальность как систему чисел и правил, всё становится… управляемым. Предсказуемым. Каждая проблема имеет решение. Каждый враг имеет слабость. Каждая цель достижима через правильные шаги.

— Именно, — улыбнулась Диди. — Это мышление игрока. Аналитическое. Оптимизированное. Без эмоций. Только эффективность.

Она встала, начало крутиться вокруг.

— И, если Адепты думают так, они видят Творение не как живую, дышащую реальность, полную случайности и свободы. Видят, как неэффективную систему. Полную багов. Хаоса. Ошибок, которые нужно исправить.

Я тоже встал.

— Но они ошибаются. Жизнь не система. Не игра. Свобода, случайность, хаос — не баги. Это то, что делает существование реальным.

— Да, — согласилась Диди. — Но убедить их в этом… невозможно. Для них мы — часть игры и какого ни будь кода. Мы не понимаем высшей истины Системы. Мы сопротивляемся оптимизации.

Она подошла к двери.

— Поэтому они будут продолжать. Двигаться через Творение. Исправлять каждый мир. Набирать уровни, искать удовольствие и развитие. Убивать каждое существо, которое не вписывается в их параметры.

Гнев сжал грудь.

— Я не позволю этого.

— Знаю. Но чтобы остановить их, нужно больше, чем сила. Нужно понимание. Нужна стратегия.

Диди открыла дверь. Звуки зала ворвались — крики, смех, музыка из игр.

— Пойдём. Ещё есть что показать.

Я последовал за ней.

Мы вышли из VIP-комнаты. Прошли через зал. Смертные не замечали нас хотя мы и были в физическом мире. Слишком поглощены экранами.

Диди остановилась у одного стола. Парень лет двадцати пяти сидел, играя в ту же игру. Персонаж высокого уровня — доспехи сверкали, оружие светилось магией.

Он сражался с боссом. Огромным существом похожим на типичного демона с крыльями, рогами, пылающим мечом.

Здоровье босса было огромным. Миллионы единиц. Но парень атаковал методично. Использовал способности в правильной последовательности. Уклонялся от атак. Исцелялся в нужный момент.

Через десять минут босс упал. Растворился. Оставил добычу — редкое оружие, доспехи, золото.

Парень ликовал. Кричал что-то друзьям по голосовой связи.

— Видишь? — спросила Диди. — Даже самый сильный враг в игре — просто набор механик. Изучи паттерны. Оптимизируй стратегию. Победишь.

Она повернулась ко мне.

— Адепты применяют ту же логику к Творению. Каждый мир — новая локация. Каждый сильный противник — босс. Каждая цивилизация — механика. Изучи. Оптимизируй. Победи.

— Но живые существа не боссы, — возразил я. — Не следуют паттернам. Непредсказуемы.

— Для них это не имеет значения, — ответила Диди. — Статистика. Достаточно большая выборка, и поведение становится предсказуемым. Смертные думают, что уникальны, но на уровне популяции следуют системе. Кривым. Алгоритмам.

Слова были резкими. Но не лживыми.

Я видел это сам за миллиарды лет. Цивилизации поднимались и падали по предсказуемым паттернам. Войны начинались по схожим причинам. Даже индивидуальные выборы, казавшиеся свободными, часто следовали статистическим нормам.

Но знание этого не делало жизни менее ценными. Не делало убийство оправданным.

— Диди, — сказал я тихо, — как мне сражаться с врагом, который не видит ценности в жизни? Который воспринимает массовое убийство как игру?

Она посмотрела на меня долго. В её глазах было что-то грустное.

— Не знаю брат. Честно. Впервые за всё своё существование сталкиваюсь с чем-то, что не вписывается в естественный порядок. Смерть всегда была частью жизни. Но это… это не смерть. Это стирание. Отрицание существования на фундаментальном уровне. Души не появилось, не до и не после. Я оставила там аватара, но он ничего не заметил, даже грамма души.

Она отвернулась.

— Может быть, Отец знает. Может быть, у него есть план. Но пока он не действует, нам остаётся только одно — сопротивляться. Адаптироваться. Находить