Город пробужденный - Богуслав Суйковский

Где-то раздался вопль ужаса, где-то еще — твердый, оборванный на полуслове голос римской команды, стон… Огромное облако пыли взметнулось вверх и медленно оседало, тяжелое, смешанное с дымом. Когда оно осело, не было уже ни храма, ни домиков жриц, ни холеных некогда садов — осталось лишь огромное, свежее осыпание земли и камней.

61

Лабиту несколько поторопилась, ибо в это же самое время Кадмос атаковал римлян с фланга и к вечеру снова отбросил их до самой площади Ганнона. Но пока измотанные до предела карфагеняне едва находили в себе силы хоть как-то забаррикадироваться на отвоеванных позициях, римляне — сытые, возбужденные сопротивлением и ожиданием скорой победы, а притом отдохнувшие, ибо их отряды постоянно сменялись, — готовили новый удар.

Сам Сципион приблизился к руинам города и внезапно, в темноте, освещенной лишь заревом пожаров, ударил неожиданно сильной колонной, причем в стороне от прежнего направления атаки, где были сгруппированы основные силы обороны.

Он ударил в сторону больших стен, заходя им в тыл, но не по главным, широким улицам, где несли дозор защитники и были построены многочисленные, постоянно укрепляемые баррикады, волчьи ямы и палисады, а через лабиринт боковых, тесных, кривых улочек. Кто-то, хорошо знавший город, указал ему дорогу.

До сих пор с наступлением сумерек бои чаще всего прекращались, и обе стороны лишь укреплялись на своих позициях. Битва в пылающем городе, в дыму, в лабиринте рушащихся стен, проваливающихся под ногами полов, в смраде тысяч уже, верно, разлагающихся, непогребенных тел, была так ужасна, что продлевать ее и усугублять мрак темнотой не решался никто.

Поэтому удар Сципиона застал защитников врасплох, искавших в ночной прохладе отдыха, который, быть может, еще раз придаст им новые силы, занятых раздачей воды — единственной пищи, которой они еще располагали.

Тотчас же по городу пронесся какой-то тревожный слух, в темноте замельтешили неразличимые фигуры, паника начала распространяться со скоростью ветра. Наконец среди криков выделился один, повторяющийся, который заглушил остальные:

— Римляне захватили большие стены!

— Идут! Заходят с тыла!

— На Бирсу! Бежать на Бирсу!

— Бежать, бежать, бежать!

Кадмос бросился по главной улице к Тевестским воротам, но уже не смог пробиться. Толпа выливалась из боковых улиц, из еще не сгоревших домов, из руин и преграждала путь. Поняв ситуацию, Кадмос с величайшим трудом сумел отступить к своим солдатам и организовал оборону на всех баррикадах. Пока толпа беснуется в панике, ничего другого сделать нельзя.

Под утро, когда толпы людей стеклись к Бирсе и во всем городе воцарилась грозная, прямо-таки ужасающая тишина, Кадмоса отыскал гонец от Гасдрубала. Вождь приказывал отступать со всеми силами к Бирсе и занять священную лестницу, ведущую на вершину холма. Он принес и вести, но неточные. Будто бы большие стены захвачены, и уже почти весь город в руках римлян. К цистернам с водой они подходили с запада, но были отбиты. Среди толп, укрывшихся на Бирсе, есть, правда, люди, утверждающие, что у больших стен еще идут ожесточенные бои, но ветер дует с моря, и никаких звуков не слышно. Со стороны Мегары римляне не атакуют.

— Собрать все силы и бежать на помощь тем, к стенам! — вскочил Кадмос. — Созвать народ!

Но гонец бессильно развел руками. Вождь приказывает отступать к Бирсе. Все силы должны собраться на холме.

Они отступали угрюмо, в тишине, ибо римляне за ними не шли. В вымершем, пустом городе лишь изредка раздавались глухие удары — это где-то рушились стены выгоревших домов. Предрассветная прохлада на этот раз не приносила облегчения.

С рассветом этого шестого дня боев стали доноситься далекие звуки сражения, а когда они дошли до подножия холмов, то встретили людей и от них услышали новые вести. Перед самым рассветом римляне внезапным ударом захватили цистерны с водой, а почти одновременно снова прорвались через стену в Мегаре. Гасдрубал приказал оставить и этот квартал и отвести войско и народ на Бирсу. Сам он в садах храма Эшмуна, туда должны являться отдельные командиры.

Кадмос, заняв остатками своих людей священную лестницу и приказав укреплять ее чем только можно, поспешил отыскать вождя.

Он застал его в углу храмовых садов, откуда открывался обширный вид на весь город. Рядом тесно, плечом к плечу, в угрюмом молчании стояли оставшиеся в живых высшие командиры: Мардонтос, Герастарт, Магарбал. Не было ни Баалханно, который последним командовал на больших стенах, ни Идибаала, ни Эоноса…

При виде Кадмоса Гасдрубал, до этого наблюдавший за передвижениями римлян у подножия Бирсы, гневно обратился к нему:

— Ты виноват! Ты пропустил римлян, и они ударили по большим стенам с тыла! Почему ты не звал на помощь, раз не мог справиться сам!

Кадмос с трудом подавил гнев, подогреваемый отчаянием, и ответил почти спокойно:

— Там, где стоял мой отряд, римляне не прорвались! А помощь… сколько раз я просил о помощи! Тогда, когда она могла принести нам победу!

— Смотри! Смотри теперь! Цистерны с водой захвачены! Стены вокруг города захвачены! Половина населения города сгрудилась на этом холме! Они умирали от голода, теперь умрут от жажды! Римлянам даже не нужно атаковать!

Гасдрубал преувеличивал, говоря, что половина населения собралась на холме. Столько не осталось после почти годичной осады, а особенно после страшных дней непосредственных боев. Но в том он был прав, что кто еще был жив и мог двигаться, укрылся последней ночью на Бирсе. Многие тысячи людей, остатки жителей одного из крупнейших городов тогдашнего мира, ибо, верно, лишь Александрия была больше, столпились на плоской крыше храма. Странная это была толпа: молчаливая, неподвижная, ложившаяся, как сухая трава, покотом, где придется, теперь же вперившая взор в видневшиеся из эркера садов фигуры вождей.

Нигде не раздавалось ни проклятий, ни жалоб, ни стонов — в тишине ожидания изможденных толп еще чувствовалась надежда.

Кадмос глубоко вздохнул и еще раз испытующе огляделся вокруг.

Он заставил себя успокоиться. И заговорил твердо и сильно:

— Да, римлянам больше не нужно даже атаковать. К завтрашнему дню не останется никого, кто мог бы поднять щит и меч! Но это еще не означает нашей гибели! Им не нужно атаковать, но мы — должны! И можем! Вождь, римляне ничего не ожидают! Созови всех, кто здесь укрылся! Весь народ! Раздели на три колонны! Ударь по цистернам с водой, в направлении больших стен, а главную массу — к