Босая принцесса - Софья Леонидовна Прокофьева

дороге, окаймлённой застывшими деревьями. Их оледеневшие ветви позванивали от порывов ветра. – Моя бедная Мелисенда! Какая печаль… Звезда твоего счастья погасла. Но я не пожалею жизни, чтоб она зажглась снова…»

Глава 12

Страшные преследователи и многое другое

елисенда шла медленно, усталость и бессонница лишили её последних сил.

Сухая серая пыль засыпала деревья, стоящие по обе стороны дороги. Живые они или уже засохли – не разберёшь.

Мелисенда давно уже по кусочкам съела сыр и хлебец с изюмом, который дал ей Горный Кузнец.

«У меня теперь вместо живота – ямка, – с грустью подумала она. – А как пить хочется…»

Башмаки её прохудились, и острые камешки, торчавшие в пыли, царапали ей ноги.

Но мучительней голода и усталости её терзали мысли о прошлой жизни. Перед её глазами неотступно стояло мрачное ночное видение – крутой мост, мутные волны и женщина, захлёбывающаяся в тёмной воде: «Руку! Подай мне руку! Я тону!..»

«О Боже! Почему я этого не сделала?»

– Бедная девочка, почему ты такая грустная? Куда ты идёшь? – услышала она старческий добрый голос.

Навстречу ей в облаке пыли по дороге медленно брёл старый шарманщик с обезьянкой на плече. У обезьянки было сморщенное личико и тёмно-карие глаза.

– Куда я иду? – повторила Мелисенда. – Сама не знаю…

– Ты хорошенькая, – улыбнулся старичок. – И голосок у тебя приятный. Ты умеешь петь?

– Не помню, – растерялась Мелисенда.

– А вот мы сейчас споём вместе и посмотрим!

Старичок снял с плеча лямку. Пристроил шарманку на хлипком треножнике и начал крутить облупленную ручку. Шарманка захрипела, словно задыхаясь, потом жалобно заиграла.

Старый шарманщик запел надтреснутым голосом:

– Немало стран я обошёл,

Бродил по городам.

И вдруг красавицу нашёл!

Та-рам, тра-ра-ра-рам!

Мелисенда, сама не понимая, как это случилось, вдруг запела, повторяя простенькие слова песенки. Её хрустальный чистый голосок зазвенел, и, вторя ему, запели серые птички среди пыльной листвы.

– Ты поёшь как ангел! – до слёз растрогался старичок. – Идём со мной, девочка! Мы будем ходить по богатым замкам и бедным хижинам. И где бы ты ни запела, мы всюду будем сыты. Никто не пожалеет для нас куска хлеба и миски похлёбки. Да ещё и яблока для моей обезьянки.

Словно бы понимая, что сказал старый шарманщик, обезьянка доверчиво провела лапкой по его щеке.

– А, ты ещё распелась тут, маленькая дрянь! – послышался вдруг хриплый, лающий голос. Из густой пыли вывалилась трактирщица Зазельма и мёртвой хваткой вцепилась в руку Мелисенды. – Да знаешь ли ты, сколько я тебя искала, мерзавка? Теперь пойдёшь со мной.

Послышался скрип колёс и дребезг глиняной посуды. Пыльное облако сгустилось, и с повозки соскочил Фильдрем в своей высокой шапке с пёрышком.

Он оттолкнул шарманщика и крепко ухватил Мелисенду за другую руку.

– Нет, не зря я следил за тобой, старая трактирная шельма! Знал, что ты будешь искать девчонку. Теперь она моя! Девчонка пойдёт со мной.

Он так сильно толкнул шарманщика, что старик со стоном рухнул на дорогу, а шарманка, зацепившись за камень, жалобно всхлипнула.

– Врёшь, битая миска! – оскалилась Зазельма. – Я не зря её искала, и теперь она моя. Уж я её не отпущу, и не надейся!

– Клянусь всеми чертями в аду! – рявкнул Фильдрем. – Она сегодня же будет ночевать у меня в сарае рядышком со мной.

Они изо всех сил тянули растерявшуюся Мелисенду в разные стороны. Платок развязался и сполз с её головы. Её волосы, сияя и сверкая сквозь пыль, потоком хлынули по плечам.

– А ведь и впрямь красавица! – Зазельма с изумлением уставилась на Мелисенду. – Провалиться мне на этом месте, если я не наживусь на её красоте! Моя девчонка!

– Иди к своим жареным гусям, трактирщица! – в ярости крикнул Фильдрем и рванул к себе Мелисенду. – Сперва я вдоволь наиграюсь с девчонкой, потом продам её за большие денежки!

– Полюбовался на девчонку, и хватит с тебя! – Зазельма резко дёрнула Мелисенду за руку. – Отпусти её, глиняная башка!

Они изо всех сил тянули Мелисенду каждый к себе. Сейчас они оторвут ей руки, как ветки тонкого деревца. Кому она достанется? Фильдрему или трактирщице? Какая разница? Она погибла, ей не спастись. Они замучают её…

– Убью! Оторву башку-ку-ку-ку! – вдруг оглушительно прогремел над их головами чей-то голос.

Лошадь Фильдрема в страхе вскинулась на дыбы – пыль поднялась густым облаком.

– Кто это? Кто хочет меня убить? – Зазельма присела от страха. Мёртвая хватка её ослабла.

– Зарежу-жу-жу-жу! – зажужжало всё вокруг.

– Пропала моя головушка! – Фильдрем, кашляя от пыли, выпустил руку Мелисенды и бросился к своей повозке.

«Это Лесное Эхо! Моё дорогое Эхо!» – догадалась Мелисенда. И, почувствовав свободу, теряя разношенные башмаки, перепрыгнула через канаву.

Она бросилась в засохшие кусты. Босиком по корням, по бурелому, по острым камешкам. Лишь бы убежать подальше от страшных преследователей.

– Задушу-шу-шу-шу! – казалось, сама пыль угрожающе шипит вокруг скорчившихся от страха трактирщицы и Фильдрема.

Но Мелисенда была уже далеко, и Лесное Эхо, догнав её, ласково насвистывало ей песенки птиц.

Убедившись, что её никто не преследует, Мелисенда опустилась на сухую траву.

«Куда мне теперь идти? – безнадёжно подумала Мелисенда. – На северной дороге меня ждут Зазельма и Фильдрем со своей страшной повозкой. Уж второй раз мне от них не убежать. Но самое ужасное – это граф Мортигер, он подстерегает меня на южной дороге. Он заколдует меня, закуёт в цепи… О, если бы я могла вернуться на перевал к Горному Кузнецу! Но я не смею, не смею… Куда же мне идти?»

Глава 13

В Ледяном Замке и многое другое

уна, прячась за облаками, светила тускло, как лампа сквозь закопчённое стекло.

Всё явственней проступал на скале замок графа Мортигера, окутанный морозной дымкой.

Эренлив ступил на дорогу, вымощенную мраморными плитами, поскользнулся, и копыта его разъехались. Принц Амедей с трудом удержался в седле. Только теперь он разглядел, что мрамор покрыт гладкой корочкой льда.

Под изогнутым мостом, стремясь вырваться на свободу, глухо ворчал скованный холодом тяжёлый поток.

Умный конь осторожно миновал мост. Из-под его копыт разлетались острые ледяные осколки.

«Здесь конец моего пути, – подумал принц Амедей, глядя на замок. – Моя Мелисенда! Несчастная, одинокая, ты бродишь по дорогам, забыв своё имя, забыв