Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

В качестве “Pfennig Helfer” (“грошовых помощников”) детей учили радости принесения личной жертвы ради других. В Касселе, например, пастор основал свою группу в 1947 году. Те, у кого не было ни копейки, могли оставить сладости. Некоторые девочки пожертвовали свои куклы. Группа даже помогала детскому саду в Померании. Caritas позволяла бедным девочкам оставлять себе 5–10 % того, что они собирали, за свои усилия – в католических районах помощниками, как правило, были девушки. В Курхессен-Вальдеке, регионе, где проживает около 300 тысяч протестантских семей, дети каждую неделю просили у родителей пфенниг. Кроме того, они ходили от дома к дому с карточкой, на которой записывали своих постоянных “клиентов” на 10 и 20 пфеннигов. В период с 1949 по 1952 год дети собрали более 30 миллионов пфеннигов. Как писал ежемесячный информационный бюллетень Hilfswerk, “детей воспитывают так, чтобы их глаза и сердца были открыты к нуждам соседа”. Сбор средств назывался “олимпиадой любви”, и участие в нем было обязательным для тех, кто готовился к конфирмации. В нацистском Winterhilfswerk значки получали жертвователи, теперь же они вручались сборщикам. Через шесть месяцев маленькая помощница награждалась медной булавкой, через два года – серебряной, а через три – золотой46.

Помощь зависела от десятков тысяч сотрудников благотворительных организаций и волонтеров, которые раздавали еду, собирали старую одежду и мебель, выдавали лекарства и говорили слова духовного утешения. На страницах истории добровольцы, как правило, предстают анонимным полком пехотинцев. К счастью, письма и отчеты в архивах Evangelisches Hilfswerk позволяют нам увидеть их лица.

Люди попадали в Hilfswerk тремя основными путями. Для одной группы заключительные этапы войны были опытом религиозного обращения. Карл-Август Штукенберг сражался в Африке и на Сицилии: там Бог “положил на меня Свою защитную руку”. Затем в финальной битве за Берлин он оказался в безвыходном положении под огнем противника. “Словно чудо, Бог благополучно вывел меня из разрушающихся руин”. И Он “милосердно защитил мою жену и моих детей во время ужасного бегства с востока”. Отняв у него имущество, Господь “еще ярче показал ему Свое великое милосердие, любовь и милость (verzeihende Liebe)”. “Не следует ли мне отблагодарить Его жизнью?” Карл-Август вступил в Hilfswerk и стал помогать беженцам в Восточном Гольштейне, недалеко от побережья Балтийского моря. Мужу Элизабет Шелленберг повезло меньше. Он был убит гранатой в собственном доме на юге Германии в последние дни войны, оставив после себя шестерых детей. Вдова была в отчаянии, пока не услышала рассказ пастора из Hilfswerk о тяжелом положении беженцев с востока. Она была впечатлена и начала заботиться об ослепших беженцах и возвращающихся военнопленных. Их смелость, по ее словам, утешала ее в собственном отчаянии47.

Это были новобранцы. Но не менее важными были их старослужащие братья и сестры, ведь Hilfswerk могла опираться на навыки и историю благотворительности, восходящие к веймарским годам. Шарлотта Берлинг получила подготовку социального работника на протестантском женском семинаре в конце 1920-х годов. В годы нацизма она посещала тюрьмы. В 1948 году она помогала беженцам, застрявшим в болотах недалеко от Ганновера. Марга Буррляйн, вдова с шестью маленькими детьми, приняла пожилую пару беженцев, а также двух девочек-подростков, родители которых пропали без вести. Она прошла подготовку на воспитателя в детском саду и работала в сфере соцобеспечения молодежи. Помогала и ее старшая двенадцатилетняя дочь. Их семейным девизом было “Всегда готов”48.

И последнее, но не менее важное: помощь беженцам буквально означала “самопомощь”. Во многих лагерях и общинах добровольцами становились сами изгнанные. В Кведлинбурге, на окраине гор Гарц в советской зоне, в 1948 году священник заметил, что о Hilfswerk практически никто не знал до тех пор, пока беженцы не начали добровольно вступать в организацию49. Одной из многих изгнанников, принявших участие в этом деле, была Марианна Хамм фон Зар. Будучи изгнанной из Саксонии в ноябре 1945 года и лишившись всей собственности, она оказалась на западе, в Вюртемберге. На своей старой родине она была региональным руководителем Протестантской службы женщин (Christlicher Frauendienst) и немедленно применила эти знания в своем новом окружении. Она соединяла беженцев с местными помощниками, а беженцев, готовящихся к конфирмации, – с местными наставниками.

Часто получатели помощи сами превращались в благотворителей. Аннемари Хёрих потеряла все в феврале 1945 года, когда вместе с матерью и трехлетним сыном бежала из Восточного Бранденбурга (ныне Польша). Через год они оказались в Оденвальде, близ Франкфурта. Она нашла комнату и работу на дому. Той скудной одеждой, которой они располагали, они были обязаны Hilfswerk. За полгода женщина погасила свои долги, помогая местному священнику. По ее словам, нет ничего прекраснее, чем помогать нуждающимся50.

Самопомощь для изгнанников была вопросом гордости и признания: они хотели продемонстрировать свою ценность и независимость, а не выглядеть пассивными получателями милостыни. “Прежде всего, – объяснил один из сотрудников Caritas, – речь идет о единстве в борьбе с нуждой, а уже потом – о заботе о нуждающихся”. Беженцы имели “особое право” использовать свои ресурсы, не в последнюю очередь чтобы продемонстрировать, что они преодолели “тяжкие личные страдания”. И кто лучше других мог понять своих собратьев-мигрантов?51

Благотворительность традиционно считалась женским призванием, поэтому важно отметить, что мужчины тоже были помощниками в этом деле. В небольшом городке Кайзерслаутерн, в Пфальце, недалеко от французской границы, в 1947 году действовало 220 добровольцев. В группе состояли “мужчины, приходившие после смены в конторе или на заводе, или пенсионеры, желавшие найти новую цель в жизни”. Один из них, государственный служащий, писал, что он и его семья были верны церкви и ее благотворительным организациям “за много лет до начала Второй мировой войны”: “мы всегда собирали старую одежду… и пожертвования” для церкви, “и мы продолжали делать это и при нацистах”. Другой, инвалид, вызвался добровольцем вместе со своей пятидесятидевятилетней женой, дочерью (которая потеряла мужа в России в 1943 году) и внуками. “Величайшим счастьем” для них было помочь “бедной и достойной семье, лишившейся всего”52.

Возможно, смягчение маскулинности началось задолго до шестидесятых годов. Как католические, так и протестантские благотворительные организации призывали мужчин поддержать своих угнетенных братьев, а не проходить мимо. Плакаты и марки воспроизводили иконографию притчи о добром самаритянине, использовавшуюся в благотворительных акциях между войнами, и напоминали о солдатском идеале братьев по оружию, оказывающих поддержку друг другу53.

Благотворительность воодушевляет. Однако не следует ее романтизировать. На каждый пример сострадания и щедрости приходится случай, связанный с безразличием или дискриминацией. Благотворительность редко бывала слепой. Распределение еды и одежды давало священникам и гуманитарным работникам возможность различать группы нуждающихся и вознаграждать