Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

мастерицами знается ли, и будет знается, и почему у них с ними познать; и государя с государынею, и их царских детей не порчивала ли, и иным кому портить не веливала ли, и коренья им не давала ли, и на то дело кто у ней сам или засылкою не пытался ли? Ввечеру окольничий Стрешнев и дьяк Тороканов ездили к пытке и распрашивали их, разводя порознь, по статьям.

У пытки мастерица говорила свои прежние речи, прибавив, что корень во дворец принесла спроста, без всякого умыслу, и портить никого из государской семьи не хотела. Несмотря на то, ее велели попытать слегка, повторив тот же самый допрос с некоторыми незначительными дополнениями. Так ли она над государем, царицею и царскими детьми кореньем или иною какою порчею не порчивала ли, и засылки к ней о том от верхних боярынь или от постельниц или из иных чинов от каких людей не бывало ль? Только один ли корень она взяла у женки, не брала ли чего и еще, и с иными коренщицами не знается ли? Но прежний ответ был получен и с пытки.

Более подробностей рассказала у пытки ворожея и коренщица Танька; вот ее слова: родом она города Орла, бывала стрелецкая жена, да после того овдовела и шла за бродящего человека за Гришку Плотника. Оба они живут на Москве на дворничестве у меншова Головачова. В нынешнем в 1635 г. генваря 27-го прислала та мастерица Антонида к ней малова своего, чтоб она у ней побывала, и как к ней пришла, и она ей говорила, чтоб она ей сделала, чтоб ее муж любил; и она-де дала ей корень, зовут его обратим, а велела ей тот корень положить на зеркальное стекло, да в то зеркало смотреться. В остальном во всем она заперлась и ничего не прибавила во время пытки и при уликах на очной ставке, даже тогда, когда ее стали жечь огнем[227]. Сказала только, что корень дала мастерице не с умышленья, по ее просьбе, и держала его у себя спроста. «И государя, и государыню, и их царских детей кореньем и иным ничем не порчивала и портить не хачивала и засылки к ней об том от верхних боярынь, и от постельниц, и от мастериц, и из иных чинов ни от каких людей не бывало, и в царицыну она слободу к мастерицам и к иным ни к кому не ходит и с ними ся не знает». Тем и окончился этот розыск. О судьбе этих лиц в сыскном деле находим известие, что сосланы в Казань за опалу в ведовском деле «царицын сын боярский Григорий Чашников с женою, да на Чаронду Гриша Плотник с женою с Танькою и велено им жити и кормиться на Чаронде, а к Москве их отпустить не велено, потому что та Гришина жена – ведомая ведунья и с пытки сама на себя в ведовстве говорила».

Колдовство на царицын след

1638 г. ноября 16-го извещали государю «мастерицы Марья Сновидова да Степанида Арапка и рассказывали: как был государь в Троицком осеннем объезде[228] и без него, государя, приходила в Верх к мастерице Дарье Ламанове неведомо какая женка, а видели то они, мастерицы, да два сторожа – светлишной да портомойной. Да она ж, Дарья, украдчи, остатки государевых деланых скатертей отдала тем сторожам неведомо для чего. Да как государь пришел из объезду и, приехав из того объезда, подруга ее – мастерица Авдотья Ярышкина шла в Верх по каменной лестнице и она, Дарья, говорила ей, что сыпала песок на след государыни царицы Евдокии Лукьяновны; и то слово слышала она, Авдотья, да светлишная писица Ненила Волонская, а от писицы слышала мастерица Анна Коробанова. Да как после того царица шла по переходам мимо Светлицы, и в те поры они, изветчицы, говорили ей, Дарье, про светличную пропажу государских скатертей, и она им сказала: „Только б-де мне царицу уходить, а иные-де мне дешевы“,– и слышали то слово золотные мастерицы. Да она ж, Дарья, как государь был в Троицком объезде, ездила за Москву-реку к серпуховитину Ивану Соймонову ночевать; а приезжала к нему покрыта государским полотном, в которых полотнах делают государским детям сорочки, и она то полотно, ездя, изодрала». Вот какие светличные события происходили на этот раз в отсутствие государя и царицы. Надо было сыскать подлинно и обо всем расспросить. Государь указал сделать розыск тому же окольничему Стрешневу и дьяку Сурьянину Тороканову.

«При первом расспросе мастерица Дарья сказала, что приходила к ней в Верх золовка ее Матренка Бахирева и стояла с нею у нижней Светлицы, а потом она взяла ее к себе в верхнюю Светлицу, потчевала медом и отпустила домой: остатки скатертей отдала сторожам потому, что они ни к чему не пригодятся (три лоскута, по смете всего с поларшина); песку на след царицы не сыпала и слова говорила такие: „Только б государыня ее пожаловала, а иные ей не дороги“ – и к Соймонову ночевать не езживала.

Мастерица Авдотья Ярышкина рассказала, как и из-за чего началось дело. Как государь с царицею пришли из Троицкого объезда, она, быв в Верху, пошла к себе; и как будет на крыльце против палатки, где стоят на карауле, тут стояла мастерица Марья Сновидова с сестрою Домною: и Домна приказывает мужу Марьину, чтоб он ее сестру, а свою жену поучил гораздо за то, что она покрала в Светлице коробью у мастерицы Анны Коробановой, а она тое свою сестру завтра в Светлице перед всеми мастерицами выучит, чтоб она вперед не дуровала. Тогда мастерица Марья, оправдываясь, начала говорить: то-де на нас поносит мастерица Дарья Ламанова и только-де она в том на нас посягает, ино-де и то будет наруже, как она на след государыни царицы сыпала песок. Услышав от нее то слово, Авдотья ударила ее, Марью, плетным батогом в голову: не ври-де ты, жидовка! Как ты такое слово говоришь, от чего голове твоей пропасть! Потом назавтра, пришед в Верх, она, Авдотья, сказывала то слово своим подругам; да слышала то слово и писица Ненила.

Изветчицы Марья и Степанида показывали, что как царица шла с переходов мимо Светлицы и Дарья в то время говорила: „Лише б мне уходить царицу, а они ей не дороги“. Еще сказывала ей подруга их, та ж Дарья: есть-де у ней такая баба, что всему тому пособит, да и звала к той бабе за Москву-реку. Судьи поставили мастериц на очную ставку. С очей на