Япония. Жемчужины истории и культуры - Лесли Доунер

1016 году сгорела его главная резиденция – сказочно роскошный дворец Цумитикадо. Губернаторы провинций, которые без одобрения Митинаги не могли получить следующее назначение, бросились вносить средства на восстановление. Другие вельможи тоже лезли из кожи вон, чтобы снискать благосклонность всесильного Фудзивара: они подносили ему в дар мебель, складные ширмы, серебряную посуду, духовые и струнные музыкальные инструменты, мечи.

Достигнув преклонного возраста, Митинага предпринял шаги, направленные на то, чтобы сохранить свое наследие для потомков и обеспечить себе рождение в Чистой Земле – буддийском раю. Он распорядился возвести храм под названием Ходзёдзи, поражавщий своим пышным убранством. Это был самый большой и величественный буддийский храм, какой только видел свет, и построили его, чтобы воспроизвести в мире людей красоты и наслаждения Чистой Земли. Фундамент Золотого зала якобы состоял из горного хрусталя, колонны покоились на каменных слонах, а двери и черепицу изготовили из золота и серебра. Интерьер храма отделали золотом, серебром, лазуритом и драгоценными камнями. В 1053 году Ходзёдзи постигла судьба, достойная подобного монумента тщеславия: храм сгорел, и восстанавливать его уже не стали.

Когда Митинага лежал на смертном одре, о его выздоровлении молились 10 000 священнослужителей. После его смерти, наступившей в 1027 году, появились длинные сочинения, восхваляющие покойного. Они носили громкие заголовки, например «Рассказы о славе и великолепии». Митинага предстает в них как человек, наделенный идеальным вкусом, безупречными манерами, блестящим происхождением и высочайшим интеллектом. На самом деле он отнюдь не являлся ни мудрейшим, ни величайшим из людей. Он не осуществил никаких эпохальных перемен, не провел политических реформ. Он не изменил ход истории, не возвел сооружений, о которых люди могли бы сказать: «О, это построил Митинага!» И величайшим из поэтов его тоже назвать нельзя.

Что у него действительно было, так это ненасытное честолюбие, помноженное на большую удачу, и громадная личная власть, добытая не победой на поле боя, а с помощью политических интриг и блестящих, стратегически просчитанных браков. Он правил обществом, в котором самым суровым наказанием являлась не казнь, как во времена более поздние и более воинственные, а всего лишь ссылка. То была необыкновенно миролюбивая эпоха.

Мурасаки Сикибу. Художник Тоса Мицуоки, XVII век. Придворные дамы эпохи Хэйан носили многослойные кимоно, а волосы у них были настолько длинные, что ниспадали до пола

Тоса Мицуоки, XVII в. © Wikimedia Commons

Мир блистательного принца

В число людей, которые не разделяли высокое мнение Митинаги о себе любимом, входила Мурасаки Сикибу – создательница «Повести о Гэндзи». Она оставила записи о том, как скверно вел себя всесильный регент, когда был пьян, как он однажды ночью принялся стучать в дверь ее комнаты и ей пришлось затаиться и лежать без движения, чтобы не выдать себя. На следующее утро Митинага прислал ей стихотворение, на которое она дала язвительный ответ.

Под управлением рода Фудзивара страна почти три столетия наслаждалась миром и процветанием. Для изнеженных аристократов хэйанского двора то было время бесконечного праздного досуга, которое они проводили, посвящая себя искусству, красоте и любви. Пока крестьяне тяжко трудились на рисовых полях, чтобы добыть себе пропитание, придворные проводили время, созерцая луну, сочиняя стихи, смешивая благовония, играя в сложные, замысловатые игры и превращая любовь в форму искусства. Мужчины слагали высокопарные стихи на китайском языке. Для женщин изучение китайского находилось под запретом, поэтому они освоили кану – слоговую азбуку, которую придумал Кукай. Теоретически это делалось для того, чтобы читать буддийские писания. Однако хитроумные придворные дамы эпохи Хэйан нашли для каны и другое применение. Они вели дневники и писали романы на живом, свободном японском языке, где, не скупясь на детали, описывали свою жизнь и переживания по поводу всего происходящего вокруг.

Вершиной этого творчества стала «Повесть о Гэндзи», которой по праву принадлежит почетное звание первого в мире романа. Она была создана около 1006 года и представляет собой чрезвычайно сложный, изысканный текст, позволяющий нам заглянуть в мир, который очень отличается от нашего и в то же время кажется до странности современным. Принц Гэндзи, прозванный Блистательным, воплощает в себе идеал мужчины. Он красив, обаятелен, он (само собой!) великолепный поэт, и вдобавок у него доброе сердце. Он человечен и уязвим, он разбивает сердца, но и сам при этом роковым образом беззащитен перед любовным чувством. В романе Мурасаки подробно описывает его приключения, путешествия, любовные связи и трагедии.

Это был мир, в котором женщины жили, таясь от мужских взглядов. Они обитали в домах, не имевших ни окон, ни отопления. Днем там царил полумрак, а ночью комнаты освещались масляными светильниками. Дамы принимали гостей, прячась от них за ширмами. По бульварам Хэйан-кё аристократки ездили в запряженных быками экипажах. Саму даму при этом никому не было видно, но она следила за тем, чтобы длинные шелковые рукава ее одежд непременно выглядывали наружу – по этому признаку можно было догадаться, что в экипаже сидит красавица. Мужчины подолгу стояли на цыпочках, заглядывая через решетчатую загородку, чтобы хоть одним глазком увидеть этих неуловимых существ. То же самое делали женщины, когда по улице проезжал красивый мужчина.

«Повесть о Гэндзи», свиток, 1120–1140 годы. Рисунок изображает, как дама принимает гостей, прячась за ширмой

Автор неизвестен. Около 1130 г. Из собрания Художественного музея Токугава, Нагоя © Wikimedia Commons

В этом маленьком, безмятежном мирке красота и мода имели первостепенное значение. Придворные дамы носили шелковые кимоно надетыми одно на другое, по 12 штук сразу. Внутренние слои одеяния были видны вверху, у горла, и в раструбе рукавов, причем комбинация красок должна была соответствовать последней моде. Общество больше порицало женщину за безвкусное сочетание цветов в одежде, чем за многочисленные любовные связи.

Мужчины и женщины белились, румянили щеки, а в центре нижней губы ставили ярко-красное пятнышко. Женщины сбривали брови, рисовали вместо них два серых пятна высоко на лбу, а зубы красили в черный цвет. На вкус человека эпохи Хэйан, незачерненные зубы выглядели по-варварски. Но главным достоинством красивой женщины, которое больше всего восхвалялось, были волосы, длинные и блестящие. Хэйанские дамы носили их распущенными. В таком виде они доставали до пола и при ходьбе скользили за своей обладательницей, подобно шлейфу.

Средоточием всех интересов для этих людей была любовь. Брак оставался делом чисто политическим, его устраивали родители с целью заключить выгодный союз между двумя семействами. Кроме жены, у богатого и влиятельного мужчины имелись наложницы, чей статус был также довольно высок. Он также мог заводить интрижки с женами или