Китай в XX веке. От рисовых полей до атомной бомбы - Алекс Каплан

Хотя на площади шло много разговоров самого разного плана – чаще всего о свободе и демократии, – в действительности ситуация была не столь сложной. Большинство молодых людей, студентов, не видели для себя никакой перспективы в новом капиталистическом китайском обществе, так как устроиться на хорошую работу без связей было практически невозможно. Китайское общество всегда оставалось клановым, однако таких масштабов кумовства, приведшего к невиданному всплеску коррупции во время экономических реформ Дэн Сяопина, страна не видела даже при правлении Чан Кайши. Тот факт, что в пороках погрязли в первую очередь бывшие коммунисты, только добавлял горечи в чувство разочарования, заполнившее всю страну, а выбитая из рук «железная миска риса» завершила дело. Цены в Китае с 1986 по 1989 год выросли почти на треть, чего не было с момента прихода коммунистов к власти в 1949 году. Простые люди были сбиты с толку такими негативными преобразованиями, однако не знали, как исправить ситуацию или даже в чем причина этих ухудшений. Постепенно к студентам на площади Тяньаньмэнь стали присоединяться рабочие и служащие, а также простые горожане, причем разброс их политических воззрений оказался крайне широк. Там можно было встретить даже закоренелых маоистов, винивших во всех бедах либералов и Дэн Сяопина. Многих интересовало лишь наличие «железной миски», то есть они требовали остановить инфляцию и увольнения. Но при всем разнообразии политических мнений подавляющее большинство протестующих не выступали против коммунистической партии, они выступали против ее курса и требовали его исправить, чтобы улучшить условия жизни в стране. В западных СМИ обо всем этом нет ни слова, но говорится о том, что студенты на площади Тяньаньмэнь боролись за свободу и демократию. Незадолго до этих событий появился лозунг, гласивший, что к четырем модернизациям Дэн Сяопина требуется добавить пятую – свободу и демократию. Он стал неимоверно модным буквально в одночасье, но вряд ли кто на площади из числа двадцатилетних китайских студентов, выросших во время поздней «культурной революции», представлял, о чем вообще шла речь. О других демонстрантах из числа рабочих и служащих, составлявших в действительности большинство, и речи не идет. Даже в СССР, ушедшем в политическом плане намного вперед, никто толком не понимал, как обращаться со свободой и демократией. Иными словами, на площади Тяньаньмэнь разразились бурные политические дебаты среди самих протестующих касаемо того, за что именно они выступают. Вскоре мнения стали разниться, затем начались ссоры, – а уже к началу мая площадь Тяньаньмэнь превратилась в настоящий Гайд-парк. Объединяла протестующих лишь борьба с правительством, но поскольку оно пошло на переговоры, то и в этом вопросе напряжение начало быстро спадать. К концу апреля – началу мая революционный накал с площади исчез. Посещаемость резко упала, а в эпицентре событий оставалось несколько тысяч самых пассионарных граждан – в основном из числа студентов, остальные же разошлись по домам. В университетах возобновились занятия, прерванные ранее из-за массовой неявки студентов, подавляющее большинство горожан вернулось к обычной жизни. И скорее всего демонстрации на площади Тяньаньмэнь закончились бы мирно, не произойди ряд исторических случайностей. Аналогичные, хотя и менее многочисленные акции протеста, уже имели место в 1986–1987 годах, но о них сегодня практически никто в мире не помнит, а вот событиям на площади Тяньаньмэнь суждено было войти в историю. Роковой же случайностью, о которой идет речь, стал официальный визит в КНР лидера СССР Михаила Сергеевича Горбачева, намеченный на 15 мая 1989 года. Для собравшихся на площади демонстрантов – тех, кто боролся за свободу и демократию, – не было в мире большего героя, чем Горбачев. Для них он казался живым символом того, к чему они страстно стремились. Если бы только студенты на площади знали, о чем говорил товарищ Горбачев с китайским руководством, их представление о свободе и демократии подверглось бы первому серьезному испытанию. Визит советского лидера был запланирован задолго до начала событий и стал поистине историческим, ведь много лет два крупнейших коммунистических государства в мире балансировали чуть ли не на грани войны. Однако для китайского руководства приезд Горбачева оказался настоящей катастрофой, так как стал катализатором кровавых событий на площади Тяньаньмэнь. Для освещения масштабного события в Пекин прибыло огромное количество журналистов со всего мира. К этому времени в рядах протестующих сформировалась группа наиболее инициативных и харизматичных, но при этом крайне радикальных студенческих лидеров. Когда протестное движение в начале мая пошло на спад, они решили воспользоваться приездом Горбачева и придать протестам новый импульс. Тринадцатого мая, за два дня до начала официального визита, они объявили о начале голодовки. Идея с голодовкой сработала крайне эффективно – город встрепенулся и на площадь вновь вышли сотни тысяч граждан. Официальная процедура встречи Горбачева должна была состояться на площади Тяньаньмэнь, но об этом не могло быть и речи. Советского лидера встретили в аэропорту. Тысячи приехавших освещать визит журналистов забыли про Горбачева и ринулись на площадь, откуда повели свой репортаж о конфузе китайского руководства. После того как Горбачев завершил свой визит, большинство западных журналистов остались в Пекине, где у них имелся крайне важный информационный повод. Количество материала росло с каждым днем. К 17 мая демонстрации охватили более 400 китайских городов – вся страна бурлила народным негодованием. Масла в огонь подливало бездействие китайского руководства, пребывавшего в ступоре перед лицом массовых выступлений. И если в Пекине партийная верхушка еще могла найти точку моральной опоры, то в провинции творилась полная неразбериха. Демонстранты плотным кольцом окружали обком партии, где сидели напуганные партработники, не имевшие представления, что же говорить разгневанным людям. Сравнивая события 1989 года в Польше, Венгрии, Чехословакии и других социалистических странах с происходившим в Китае, можно предположить, что при стечении определенных обстоятельств они могли бы развиваться по схожему сценарию. Горбачев же хотел от китайского руководства одного – получить кредиты, на которые он намеревался купить в КНР товары народного потребления, чтобы заткнуть огромную дыру дефицита в СССР. Ситуация с «железной миской риса» в Советском Союзе зашла настолько далеко, что грозила уничтожить молодую советскую демократию.

Семнадцатого мая высшее партийное руководство в Пекине начало действовать. Все сплотились вокруг верховного лидера страны Дэн Сяопина, который занял жесткую позицию в отношении протестующих. Он говорил о том, что страна оказалась на грани развала и гражданской войны. Если обратиться к исторической перспективе и вспомнить, что осенью того года большинство стран социалистического лагеря пережили смену режима, после чего их постигли катастрофические экономические потрясения, то слова китайского лидера можно считать пророческими. Между тем Китай отнюдь не походил на Чехословакию, где все