Маньчжурия 1945: Война.Золото.Любовь - Ольга Калиниченко

Подходили к трактиру с разных сторон, как ни в чем не бывало. Лейтенант уже ждал их на крыльце. Пожимая руки, Иван ловил взгляды своих командиров. Румяные близнецы, как всегда, улыбались. Складывалось впечатление, что братья пришли на совещание после долгого сна и парного молока. Прокопчук лицом был сер, но доволен. Дружно покурили и пошли в кабинет для совещаний. Петюня остался у крыльца бдеть и распределять очередь просителей. Люди тянули ординарцу ладони, на которых Петюня, высунув от старания синий язык, рисовал химическим карандашом номера.

«Все в порядке?» – тихо спросил Иван. Ночную эпопею Степан обрисовал без сумбура, но в красках. Баринов сделал заключение: «Первое, про Михася ни слова. Куда он сгинул, не наша забота. Второе, золото пусть лежит в земле до лучших времен. Передавать государству будем перед возвращением на Родину. Нужно продумать, каким образом это сделать. Третье, братья могут быть спокойны. Если возникнет необходимость, Иван специально съездит в Иркутск и передаст их часть матери Ельцовых.» На том и порешили.

С полковником лейтенант общался недолго, тот подтвердил отправку Ельцовых в Москву, и просил не тянуть. До распутицы обещал прислать пополнение. Прокопчуку дал понять, что помнит свое обещание о демобилизации, но пока не время. И тут рация заглохла. Опытный радист не сразу смог понять, в чем дело. Что еще хотел сообщить полковник осталось тайной. Подождали, надеясь, что рация оживет, и договорились собраться вместе последний раз вечером в тереме командира.

Дневная круговерть поглотила военных своими заботами.

Сдав дела, братья направились упаковать вещи. По дороге, практичные Ельцовы договорились с китайцем, сопровождать его обоз до Харбина. Саса пообещал заплатить добротным довоенным твидом. Близнецы, недолго думая, тут же отрезы «конфисковали» и пошли прощаться со своими хозяйками. Мирная суета шла своим чередом.

Радист доложил комвзвода, что треснул аккумулятор радиостанции, необходимо доставить новый. Взвод остался без связи со штабом полка. Иван обрадовал китайца, что радист тоже едет в Харбин с его обозом. Саса ликовал: сразу трое военных будут сопровождать его груз в это смутное время. Довольный китаец пообещал кормить военных всю дорогу за свой счет. Прокопчук провел ревизию на складах, доложился потерь нет. И все бы хорошо, но что- то проснулась смоленская «чуйка». Лейтенант примерно понимал откуда грянет гром, и он не ошибся.

Лука, прождав сутки своего помощника, вернулся по утру в село, вроде как за хлебом для охотников.

Он не знал, что Михась, как оказалось, ночью взял лошадь у звонаря, живущего рядом с арсеналом. Галичанин изъял животное из сарая, поставив хозяина перед фактом. Было далеко за полдень, когда лопнувшее терпение привело звонаря к усадьбе Ванюшина. К своей радости, он обнаружил Луку, стоявшего у ворот. Звонарь, ретиво размахивая руками, начал жаловаться егерю. В тот самый момент к ним и подошла умная лошадь самостоятельно вернувшаяся целой и невредимой. Тут же возник вопрос: «Где Михась?»

«Куда он мог ринуться на лошади ночью?» – задавался вопросом Лука – «Только обратно в лес, к охотникам. Почему взял лошадь у звонаря, а не в усадьбе? Да еще и пообещал вернуть ее с утра? Получается или Михась звонарю нагло врал, или в лес возвращаться не собирался, а вел свою, неведомую егерю, игру». Лука тихо свирепел, особенно от разговора с мало что понимающими после застолья охранниками усадьбы.

Тут на плечо егеря легла тяжелая рука Гаврилы. Ванюшин повел сердитого, от непонимания ситуации, советника на веранду, где за накрытым столом уже восседали священник с Прокопчуком.

Началось продолжение застолья по случаю обручения, затянувшееся с песнями и байками «за жизнь» до вечера. Егерь в расслаблении посчитал, что Михась наверняка уже с охотниками, а если сгинул, где в тайге, туда ему «волчаре» и дорога, в затылок хоть никто дышать не будет.

К вечеру коменданта тревога отпустила окончательно. Петюня повез уставшего Баринова в терем, где к удовольствию Ивана его ждали любимая женщина, друзья – товарищи и сытный ужин.

За столом в гостиной чинно сидели довольные жизнью Ельцовы и несгибаемый старшина. Тут же, на диванчике сладко похрапывал святой отец. Заботливая хозяйка накрыла батюшку пледом и тот спал, ухватив одной рукой бороду, другой же бдительно прикрывал крест.

Любаша угощала на славу, говорить о делах не хотелось, да и батюшка, хоть и спящий, был рядом. Командиры просто уютно проводили время в блаженном покое, который привыкли ценить с войны.

Благодушную атмосферу подпортил Петюня, просунувший голову в дверь гостиной: «Охрана Гаврилы спрашивает, не у нас ли священник, матушка его около ворот ждет».

«Вот ведь, все бабы одним миром мазаны, не дадут мужику на воле погулять» – возмутился старшина за своего друга. При этом разбудил священника без телячьих нежностей, рывком подняв того с дивана. Тщедушная фигура сонного батюшки сначала

болталась на руках Прокопчука, а затем была передана в руки могучей матушки. Та играючи то ли повела, то ли понесла родимого к Церкви.

Напоследок военные вышли покурить на крыльцо, после многодневного напряжения говорить не хотелось. Они просто разглядывали звездные небеса и вздыхали, каждый о своем.

Глава XX.

Утром принаряженная Сидоровка, почти в полном составе, провожала от церкви обоз Сасы. Женщины почему-то всхлипывали, видимо представляли, что скоро вот также как, Ельцовы, уедут остальные солдаты – соколики.

Момент был торжественный, поэтому требовал речи.

Выступил старшина, затем с благодарным словом обратились братья близнецы. Бабы от умиления опять всплакнули и стали дружно махать платками в след уходящему обозу.

Гаврила был тут же, он провожал в Харбин Луку. Оба были суровы, но руки жали друг другу искренне.

«М-да, интересное кино» – размышлял, глядя на их расставание лейтенант – «С чего вдруг такая спешка возникла, что, не дождавшись конца сезонной охоты, староста послал егеря в город. По всему видно, нервничает Ванюшин. А причина тому скорее атаман Семенов, нежели Михась. С галичанином похоже все обошлось, не прижился чужак в Сидоровской общине. Никто искать, страдать не будет».

Комендант как в воду глядел. Советник Гаврилы шел в Харбин к доверенным людям.

Умный Ванюшин понимал, что атаман не защитник ему более. Пришло время искать новых покровителей, и чем быстрее он их обретет, тем спокойнее ему будет во всех отношениях.

Проводив обоз, жители Сидоровки расходились притихшие. Но сельские заботы брали в свои руки любые эмоции. Отряхнув тихую грусть, Сидоровка погрузилась в сонм будничных дел.

Гаврила не знал, что атаман, уже собрал через верных людей основную