Маньчжурия 1945: Война.Золото.Любовь - Ольга Калиниченко

У дочери Ванюшина теперь крутой покровитель появился, да и Гаврила не даст любимицу свою обидеть. С комендантом же в новой ситуации ссориться вообще не резон. Баринов на данный момент единственный защитник спокойной жизни. И слава богу, что полюбил он дочь Гаврилы. Родственные связи испокон веков на Руси лучшая защита. Лука решил объяснить все это Ванюшину с утра, на свежую голову.

Так что зря опасалась Любаша отцовского гнева по поводу своего отъезда. После исчезновения Василия именно она стала гарантом спокойной жизни рода Ванюшиных, да и всей Сидоровки, зависящей от них.

Глава XXII.

Два дня пролетели для Баринова в суете передачи дел. Вместе со старшиной прокатились вдвоем к сопке, присели возле схрона с золотом, помянули Михася. Думали, как поступить. На базу в Порт Артур тащить золото было глупо. Решили, пусть остается в Сидоровке, опять же до лучших времен. При этом оба понимали, что со временем легально сдать клад государству будет сложнее, сразу нависал вопрос: «Почему этого не сделали сразу?». Но другой альтернативы, кроме как отдать его особистам, на данный момент не было, а это глупо –не видать тогда вознаграждения как своих ушей.

Евдокия то радуясь, то тайно всплакнув, собирала в путь Любашу. Периодически во флигель наведывался Гаврила, он был печален и тих. Ванюшин молча разглядывал ворох коробов и чемоданов, вздыхал, гладил свою любимицу по голове и снова исчезал. Люба поняла, отец отпустит ее с лейтенантом в Порт Артур, поэтому успокоилась и мыслями уже была в этой своей новой жизни.

Наконец наступило утро отъезда. Любаша была хороша, как никогда. Баринов внезапно ощутил прилив ревности сразу ко всем офицерам Порт Артура. Он отвел в сторонку от окна свою красавицу, пристально посмотрел ей в глаза, и стал жадно ее целовать, смутив этим девушку окончательно. «Люба, я могу надеяться, что ты не опозоришь меня своей изменою.» – прямо спросил лейтенант. «Да» – прошептала Ванюшина, искренне в это веря. Под окнами терема призывно зазвучал клаксон «Виллиса», Петюня дал знать,

что вещи погружены, он ждет. Комендант, теперь уже бывший, взял под руку свою Любовь и повел ее на крыльцо. Молодые обомлели. Их встретили все, живущие в усадьбе, полностью заняв двор терема. Во главе нарядных, по случаю прощания людей, стояли батюшка в парадном церковном облачении и родители в лучших своих костюмах. Началось прощание и благословление в путь – дорогу. От проникновенности момента женщины вытирали глаза, мужчины смущенно мяли шапки в руках. Даже Гаврилу похоже прошибла слеза и что бы скрыть это, он задрал голову к небу, как будто пытался там увидеть будущее своей доченьки. Евдокия же плакала, не скрывая своих чувств и тревог.

Сельские гармонисты грянули специально разученный марш «Прощание славянки», звонарь виртуозно вторил им с колокольни. «Виллис» выехал со двора и пристроился в центр колоны. Рядом вытянулись бойцы нового коменданта и по его взмаху грянул оружейный салют, женщины Сидоровки зарыдали в голос от сентиментальности момента.

Колона медленно, но, верно, удалялась из Сидоровки. Гаврила вдруг пронзительно ощутил, он больше никогда не увидит дочь. «Пусть так» – смиренно решил он – «лишь бы она была счастлива» – и он бережно обнял свою Евдокию.

Пока было видно родную Сидоровку, Любаша неотрывно смотрела на нее, всем телом прижавшись к Ивану. Она интуитивно искала в нем защиту от незнакомого ей мира. А Баринов молча целовал ее в голову, он мысленно поклялся себе в тот момент, защищать Любу до последнего своего вздоха.

Ехали пока не стемнело, первый привал пришлось обустраивать на опушке тайги.

…Дорога до Порт Артура прошла без особых событий. Прибыли вовремя. Полковник в Харбине докладом был доволен. К новому командиру лейтенант сразу же испытал расположение, как показалось Ивану взаимное. Дело в том, что полковник Скворцов, начальник штаба военно – морской базы был внешностью и характером схож со старшим братом Давыдом, да к тому же лично с ним знаком. Скворцов овдовел в войну, можно сказать осиротел. Его жена и дети погибли во время бомбежки в блокадном Ленинграде. Он отнеся к Ивану по-отечески, без особых формальностей. Бариновский взвод принял на себя функции по охране штаба. Жизнь пошла своим чередом.

Любаша навела уют в выделенной квартире. По вечерам лейтенанта от порога встречали ароматы кухни. Ванюшина старалась быть правильной женой во всем. Она смогла без проблем влиться в закрытый для посторонних, круг офицерских жен. Любаша внимательно перенимала от них городской этикет и лоск. Баринов в тайне гордился своей женщиной. Узнав, что его пассию зовут Ванюшина Любовь, офицеры штаба запустили шутку по поводу того, что Иван «ужасный» частный собственник.

Служба складывалась удачно. Через неделю удалось переговорить по рации с братом генералом.

Давыд порадовался, что брат счастлив, но попросил брак пока не регистрировать. Через три – четыре месяца гарантировал повышение и перевод поближе к Владивостоку, где служил сам. «Во Владике свадьбу и сыграем» – увещевал он Ивана.

На самом деле у Давыда в отношении младшего брата были другие планы. Зная светлый ум Ивана, старший брат резонно полагал посодействовать его поступлению в академию,

а для этого официальный брак с дочерью бывшего «семеновца» был совершено не кстати.

Генерал надеялся, что время все расставит на свои места.

Глава XXIII.

Дни шли своим чередом. Пришло время расставаться с Прокопчуком. Старшина демобилизовался, где – то через месяц, не обманул полковник. Прощались с легкой грустью и открытой душой, понимая, что остаются, не смотря на расставание, друзьями на всю жизнь. Степан верил командиру, как самому себе, поэтому был спокоен. Если Баринов придумает как легализовать золото, он обязательно поделится и с ним, и с Ельцовыми. К тому времени оба вспоминали о кладе уже отстранено, как о чем-то иллюзорном. Братья близнецы, завуалировано написали в письме, что в принципе тоже не на чем не настаивают, главным для Егора и Гриши сейчас была карьера.

Следом за старшиной уходил со службы и военный переводчик, пожилой преподаватель института. В штабе Баринову предложили трудоустроить на эту должность Любовь. Ванюшина знала китайский и японский с детства, кроме того, Евдокия обучила дочь еще и английскому. Лейтенант посомневался, стоит ли выпускать красавицу жену из дома, но уступил просьбам Любаши, которую профессия переводчика безусловно заинтересовала.

В преддверии новой своей ипостаси, Ванюшина