О Тоскане без тоски. Итальянские истории с привкусом счастья и базилика - Элена Набель

проповедь Савонаролы, после которой художник вошел в группу последователей Джироламо – стал «плаксой». После казни Савонаролы Боттичелли всю оставшуюся жизнь оплакивал его, не простив его противникам содеянного. Что же так страстно хотел сказать нам автор своей работой?

В самом центре города, на площади Синьории (Piazza della Signoria), городская история воплощается не только в архитектуре и скульптуре различных эпох, но и рассыпается под ногами, цепляясь за каблуки и штанины. И если встать напротив фонтана «Нептун» Бартоломео Амманати (Fontana del Nettuno), то можно разглядеть красный мраморный круг на мостовой площади, где много веков назад было выстроено кострище. Двадцать третьего мая 1498 года в самом сердце Флоренции был разложен огромный костер для Савонаролы – правителя Флорентийской республики и двух близких его помощников и друзей. Обвиненных в ереси, измене Церкви и папе римскому приговорили к смерти через повешение, сожжение и забвение. Уже бездыханные тела монахов водрузили на поленницы и подожгли. Народ охнул и начал медленно разбредаться от невероятной вони, поднявшейся над площадью. Многие знатные флорентийки, переодетые в служанок, пытались пробраться к пепелищу якобы для того, чтобы набрать золы для стирки, но пепел был тщательно собран и развеян над Арно. На следующий день был великий праздник Вознесения Христова, и пораженные флорентийцы обнаружили площадь засыпанной пальмовыми ветвями и цветами – так город прощался с Савонаролой и идеей свободной и равноправной республики.

Каждое 23 мая правительство Флоренции и горожане вспоминают Джироламо Савонаролу. В капелле Палаццо Веккьо проходит служба, правительство города возлагает цветочный венок на месте казни монаха – Ла Фьората (La Fiorata), исторический кортеж под бой барабанов уходит с площади к мосту Понте Веккьо (Ponte Vecchio), и прекрасные дамы бросают в воду цветы, которые не успели бросить в далеком XV веке. С раннего утра на месте казни лежат красные гвоздики, как кровавая капелька народной памяти на серой мостовой забвения.

Флорентийская Пасха

Пасха в Италии – праздник застолья и длинных красивых религиозных служб, после которых большие и малые семьи собираются все вместе на пасхальный обед. Молодежь чаще разъезжается по Европе, устроив себе длинный уикенд. Не молодежь тоже разъезжается в эти весенние выходные, но, предпочитая сельский туризм – агротуризм, куда-нибудь поближе, в небольшие уютные городки, где можно вкусно поесть, помедитировать на окружающую красоту, погулять на природе.

И только один город в Тоскане из религиозного праздника устраивает религиозное шоу, взрывая себя изнутри вместе с повозкой, на которой красуются нос к носу два дельфина геральдического символа древнего флорентийского рода – семьи Пацци. Называется это действо – «Взрывание повозки» (Scoppio del Carro).

По родовым легендам, ставшими уже городскими, в 1101 году из похода в священные Иерусалимские земли возвращается во Флоренцию Паццино де Пацци, отчаянный герой, забравшийся в 1099 году первым на стены Иерусалима и водрузивший на них знамя победы. Закончился Первый крестовый поход. Иерусалим вновь стал христианским. Паццино привозит домой богатые трофеи и дорогой подарок: за отвагу в бою предку семьи Пацци в награду были вручены три камешка Гроба Господня, из которых с тех самых пор Флоренция каждую Пасху высекает искру в церемонии зажжения священного Пасхального огня. Разжигать, а вернее, добывать огонь было почетной миссией семьи Пацци до самого изгнания их из города в 1478 году. Даже сейчас, когда величественная повозка, в недрах которой теплится «священный огонь», является достоянием флорентийцев, украшена она все теми же золотыми дельфинами, изящно поддерживающими своими телами и хвостами крест – геральдический символ семьи.

Так на протяжении эпох Флоренция и возжигает (вернее сказать – взрывает) Пасху, но уже не камнями Гроба Господня: с XVI века камешки оставили отдыхать под сенью церкви Санти-Апостоли (Chiesa dei Santi Apostoli), а миссия возжигания огня передана символической голубке, которая несет искру по длинной леске от алтаря Дуомо до повозки, в недрах которой покоится «Божественный очаг».

Рубец

А  вы знали, что тосканский рубец наравне с «Золотым мостом» – Понте-Веккьо, Падающей башней и куполом Брунеллески является достопримечательностью региона?

Надо быть истинным тосканцем, а лучше флорентийцем, чтобы так трепетно относиться к куску требухи, вернее, четвертому отделу желудка жвачного животного, именуемого в Тоскане триппой (trippa). Даже гуру итальянской кухни Пелегрино Артузи, со своим замечанием о триппе как о «простой еде», не смог повлиять на ход кулинарных событий. Конечно, блюда, приготовленные из рубца, простые, но в этом и заключается их изысканность.

Скажи мне кто, что завтра все пельмени мира исчезнут навсегда, моя жизнь кардинально не изменится, но все же я удивлюсь и погрущу немного, потому что еда – она же не только о насыщении, она о культурном наследии, ассоциациях и чувствах… В основном о теплых чувствах и прекрасных ассоциациях. Поэтому, ох, как я понимаю чувства тосканцев, а особенно флорентийцев.

Старожилы города над Арно рассказывают, что заречный район Сан-Фредьяно со времен зарождения Ренессанса и до середины XX века был настоящей фабрикой по обработке свежих желудков. На нескольких улицах большого флорентийского борго находились предприятия, где в огромных котлах триппу варили, затем развешивали для просушки в продуваемых залах, чистили, вымывали грязь и вновь варили. «Бульон Сан-Фредьяно» во Флоренции могли не знать только безротые, но таких попросту в городе не было. К полднику у лавок бульонщиков собирался молодняк с несколькими «фьяско» в руках. Традиционную тосканскую бутыль из светло-зеленого стекла, оплетенную соломой, объемом в два литра, повсеместно использовали не только для вина, но и как надежную тару для более калорийных жидкостей. Пара «фьяско», по горлышко заполненных бульоном из рубца, могли накормить небольшую мастерскую, кучу подмастерьев и самого мастера. В каждую бутылку пацаны вежливо просили добавить наваристой жирной пенки, хотя бы один половник на бутылку, и с осторожностью и уважением цирковых эквилибристов разносили бутылки по всем многочисленным мастерским Флоренции.

Жизнь флорентийского подроста XV века не очень-то отличалась от бесхитростного бытия мальчугана XIX века. С десяти лет, а то и раньше парни начинали осваивать ремесло, попадая в круговорот рабочей жизни города и от зари до зари проводя свое время в одной из многочисленных мастерских. Несмотря на различия в деятельности, в любой из них был свой угол или комнатка, отведенная для перекусов, у каждого подростка своя посудина, свое место. Еда была простой и калорийной, как душистый бульон из рубца, в который достаточно было накрошить побольше хлеба, хорошенько поперчить, чтобы наесться на весь день или на ночь (уж у кого как получалось), главное –