Город пробужденный - Богуслав Суйковский

— Я? — Кадмос огляделся и невольно придвинулся к друзьям. — Нас троих… нас коварно захватили, приковали к веслам и…

— Ага! Так вы с ними рассчитались! Хорошо! Кто вы такие? Купцы?

— Нет. Мы рыбаки… Мы нашли…

— Рыбаки? О, так ваше место у весел! Нам как раз не хватает пары человек!

— Мы? К веслам? Вот этих прикуйте! — Кадмос указал на надсмотрщиков с галеры Терона, которые, бросая оружие, сдавались в плен.

— И этих тоже! До выкупа. А вам могу лишь предложить на выбор: работайте у нас на веслах, без цепей, добровольно, или оставайтесь на этой галере. Только вот эта бочка тонет!

— Как это?

— Ты спрашиваешь так, будто не понимаешь по-гречески. Как мне с тобой говорить?

— По-гречески я понимаю. Но как это: либо работа на веслах, либо смерть?

— А ты как хотел? Чтобы мы достопочтенных господ доставили в ближайший порт со всеми почестями? Мы гостей не возим! Либо работай, либо в воду! Другого выхода я не вижу!

— А я вижу, — спокойно вмешался Идибаал. — Это я развернул эту галеру так, что она угодила вам прямо под нос. Этот друг, — он указал на Зарксаса, — расковал нас, а вернее, разорвал цепи голыми руками. А этот, — он указал на Кадмоса, — убил внизу главного надсмотрщика, а здесь — самого капитана галеры. Пожалуй, за это мы заслужили, чтобы нас приняли в ваше братство.

— Хо-хо! — удивился черноволосый. — Вы хотите к нам? Эй, друзья, слышите? Эти трое рыбаков, еще минуту назад рабы на веслах, хотят стать пиратами! Что скажете?

— Они должны внести выкуп, — без колебаний решил худой низкорослый человек, должно быть, критянин.

— Они должны показать, на что способны, — презрительно пробормотал огромный негр, свысока разглядывая грязных, окровавленных добровольцев.

— Верно! — снова прогудел главарь. — Знайте, я — Тридон.

Он умолк, ожидая, какое впечатление произведет его имя на рыбаков. Кадмос, обладавший отменной памятью, тут же подхватил:

— Тридон? Постой, вождь! Был пират Тридон, что захватил две карфагенские галеры, возвращавшиеся с ценным товаром от Геркулесовых столбов; был Тридон, что угнал галеру, везшую из Колхиды рабынь…

— Это я и есть! — радостно рявкнул пират. — Я знаменит на всех морях мира! Все моря для меня слишком малы! Что вижу, то мое!

— Однако не все! — дерзко перебил Кадмос. — Помнишь, два года назад, у Крита? Ты напал на галеру, как и сегодня, перед рассветом! Но она от тебя ушла!

— Два года назад? У Крита? Верно! Какой-то выродок из самого Аида, должно быть, вел ту бирему! Как он умел использовать переменчивый ветер, как лавировал! Лучше меня!

— Так вот, той биремой правил я!

— Ты? Я поклялся наслать на того страшную смерть! Ну, я имел в виду капитана, а не рулевого! Так что живи. Эй, друзья! Этот достоин нас, он принят. А ты?

Идибаал, к которому был обращен вопрос, без слова взглянул на меч в своей руке и вдруг почти неуловимым движением метнул его в сторону. На палубе лежал конец какой-то оборванной веревки, и меч Идибаала пригвоздил ее, словно ядовитую змею.

— Достаточно, — с одобрением, причмокивая, кивнул Тридон. — Теперь ты.

Зарксас, не раздумывая, подошел к огромному негру, который только что с явным пренебрежением разглядывал рыбаков. Пират был на голову выше, тяжелее и мощнее.

— Красивый у тебя пояс, — проговорил Зарксас. — Отдай его мне!

— С ума сошел? Убирайся, дохляк, пока я добрый! А то переломаю тебе твои тощие кости, будешь плакать!

Не успел он договорить, как, подхваченный, закрученный и ошеломленный, с лязгом оружия рухнул на палубу. Он вскочил, изрыгая проклятия, но тут же снова покатился по доскам. Гибкое тело молодого рыбака кошачьим прыжком обрушилось на него, и они принялись бороться, кататься, сплетаясь в клубок, по залитой кровью палубе.

Но это длилось недолго. Через мгновение обездвиженный, прижатый лицом к доскам негр мог лишь браниться, пока Зарксас отстегивал и забирал у него пояс.

— Если бы не эти раны, — Зарксас спокойно показал ужасные, обильно кровоточащие рубцы от кнута Умана, — я бы с таким, как он, управился еще быстрее.

— Все трое достойны быть принятыми в нашу компанию! — решил Тридон. — Эй, друзья, выберите среди гребцов бывших пиратов и освободите! Остальные пусть отправляются в Аид вместе с этой посудиной! Что там есть ценного — перенести на нашу палубу, и отплываем! Делать нам здесь больше нечего!

8

Хотя Макасс и объяснял, и доказывал, что Кадмос не может вернуться раньше чем через семь-восемь дней, Кериза уже на пятое утро не выдержала и отправилась в порт. Но там никто ничего не знал и никого не волновала судьба какой-то биремы, ибо как раз в это время лодка из Утики привезла вести, которые заинтересовали всех и сильно встревожили купцов. Говорили, что Масинисса послал весь свой флот к Геркулесовым столбам, сговорился с пиратами с Балеарских островов и попросту перекрыл пролив и пути на запад. А ведь как раз со дня на день ожидали возвращения большого флота Клейтомаха из похода в Туманные моря. Он послал шесть галер — сила немалая, чтобы успешно отбиваться от пиратов, но против нумидийского флота это ничто.

Тут же стали вспоминать, кто ведет эти галеры, кто на них служит, и тревога росла среди моряков и их семей, ибо у многих там были близкие или друзья. Вспомнили и о триреме Сихарба, которая в месяц Тибби не вернулась из плавания, хотя шла всего лишь в Неаполь с пшеницей, и о необычайных бурях, что разметали флот Эшмуназара у Крита, и о диковинных огнях в небе, что видели рыбаки, и о морских чудовищах, о которых рассказывал старый Муттон.

— Пьяница! Болтает что попало! — попытался кто-то возразить, но его тут же заглушили криками. Нельзя пренебрегать такими знаками. Боги разгневаны, это ясно.

— У большого гелеполя сломалась главная балка, как только его попытались испытать.

— Глупости! Кто строил? Люди Седьяфона! Разве он хоть что-то сделал на совесть? Поставил старое, трухлявое дерево…

— Уж ты-то знаешь! Отборный кедр.

— А в храме Мелькарта