Город пробужденный - Богуслав Суйковский

— Но он ведь пока только мой жених, а не муж. И то со вчерашнего дня. И я… ты же знаешь… я никогда…

— Знаю… — Этибель немного отступила, говоря тоном разочарованным, словно с укором: — Знаю, о тебе разное болтают. Но помни, мужчинам нравится, когда их девушка пользуется успехом. Они могут и притворяться, что сердятся, даже побить, но им это нравится. А ты… ну, как хочешь. Молодость коротка. Впрочем, разве я знаю… Танит — девственница, ее жрицы должны быть девственницами, а жрецы — евнухами, так что, может, она и покровительствует таким, как ты… Но ведь при храме есть эти гедешотим, а в священную ночь, ну, ты знаешь… заслуга и милость богини нисходят на женщин, которые приходят в рощу. О, это точно. Значит, Астарта покровительствует и очень горячей любви. И так, и эдак. Не знаю, не знаю… Если богиня дала тебе такого мужчину, а ты бережешь свою девственность, то, может, ты этим оскорбляешь покровительницу любви? Знаешь, я тебе все же советую — принеси жертву Астарте.

— Я всегда обращаюсь к Танит, — смущенно прошептала Кериза.

— Когда говоришь о любви, нужно называть богиню именем Астарта. Принеси жертву, говорю тебе.

— Какую? Мы небогаты, а жрецы неохотно принимают что-то меньше телицы.

— Я и не думаю о телице. Ха-ха-ха! Она краснеет. Ой, Кериза, какая же ты странная. А что до бедности, так твой отец сам виноват. Стратоника говорила, что если бы Макасс поговорил с… ну, хотя бы с достопочтенным Сихарбом, если не с самим суффетом Гасдрубалом, то у него было бы много заказов, и очень, очень хорошо оплачиваемых. Было бы у него и несколько рабов, а он бы только за работой присматривал…

— С Сихарбом? — Кериза вдруг вспомнила негодование Гасдрубала-военачальника. — Отец не хочет иметь дел со сторонниками Рима. А заказов и работы у него и так хватает.

Этибель внимательно посмотрела на подругу и пожала плечами.

— Не хочешь слушать моих советов — смотри на луну и вздыхай по своему любимому. Может, в эту самую минуту и он делает то же самое.

6

Этибель ошиблась. Кадмос не смотрел на луну и не чувствовал очарования ночи. Он покинул порт внезапно, быстрее, чем ожидал, и сам был этим немного удивлен. Но Абдмелькарт, выслушав его предложение, принял решение с быстротой, внушающей уважение.

Месторождение раковин, дающих пурпур? Превосходно. Ему как раз нужно нечто подобное. Сам он плыть не может, но у него есть человек, который в этом отлично разбирается. Терон, грек-вольноотпущенник, как раз собирается выходить в море на лучшей биреме. Он должен был плыть на Балеарские острова, но это не к спеху. Так что пусть трое друзей садятся на этот корабль, а Терон сперва направится к Керкине, все осмотрит, изучит, а затем доставит счастливых первооткрывателей в Карт Хадашт, и здесь они заключат сделку. Еще никто не жаловался на Абдмелькарта, кто ему доверился.

Бирема, готовая к отплытию, и вправду стояла в порту; богач о чем-то пошептался в стороне с Тероном, огромным, угрюмым бородачом, и галера тут же отчалила, хотя Кадмос и заметил, что какие-то огромные, тщательно обвязанные и упакованные пифосы, приготовленные на набережной, так там и остались.

Терон был хорошим моряком: он вывел бирему из порта умело и смело, вовремя приказал поднять парус, командовал людьми по-деловому. Видимо, указания, полученные от хозяина, были не слишком ясными, потому что он раз-другой покосился на рыбаков и неуверенно пробормотал:

— Могли бы и помочь с парусом…

— Вовсе нет! — возразил Идибаал. — Мы плывем не как твоя команда. Мы лишь заключаем сделку с твоим господином, а ты должен нас отвезти, оценить товар и доставить обратно в город.

— Ну, но помните, что от моей оценки зависит вся сделка.

— Помним. Но твой господин даст тебе мало или ничего. А мы будем помнить, что от твоей оценки зависело все, — вставил Кадмос.

— Пожалуй, ты говоришь мудро.

— У нас тут есть кое-что получше, по крайней мере на сегодня. — Зарксас поднял многообещающе булькающий бурдюк и подмигнул. — Из Тумугади. Лучшее вино!

Терон счел нужным проворчать, что единственное вино, достойное того, чтобы его пить, привозят лишь с острова Хиос, но тут же, не раздумывая, крикнул какому-то Такуру, велев ему следить за кораблем, а сам кивнул новым знакомым и направился в свою каюту на корме галеры.

Спускаясь, Кадмос еще раз взглянул на море и небо.

— Ну, сейчас плыть легко. Ветер попутный, умеренный, волна покорная. Но когда минем мыс Меркурия, все изменится. Придется поворачивать на юг, а к вечеру ветер стихнет.

— О? Такой ты знаток?

— Увидишь. Я больше тысячи раз ходил этим путем.

— А я три тысячи раз! Молод ты еще. И вот что я тебе скажу: нельзя предсказать, когда ветер переменится. Молись лучше, чтобы не подул самум. В это время года он любит налетать внезапно.

— Эх, не боюсь. Увидишь, вечером будет штиль.

— Тогда поработают гребцы! Этот скот сейчас отдыхает.

Он рассмеялся, посмотрел на троих друзей и добавил со злой усмешкой:

— Скот! Дохнут, как лягушки в засуху. Опять у нас пары человек не хватает. Но ничего. И эти повезут.

Кадмос заметил эту ухмылку, и она ему не понравилась, как и долгий шепот Абдмелькарта с Тероном перед отплытием, и спешка при отходе, но, поразмыслив, он решил, что любые опасения смешны. Абдмелькарт захочет их обмануть — к этому он был готов, но оценку будет давать Терон, а тот вряд ли устоит перед соблазном при виде золота. Нужно лишь правильно его настроить, а за вином это сделать легко. А может, он и проболтается, что ему говорил богач?

Но тут он ошибся. Терон пил как губка, болтал, смеялся, но каверзных вопросов словно не слышал. Зато с упорством возвращался к воспоминаниям о великолепных лупанариях в Александрии. Стоит вынести самое тяжкое путешествие, лишь бы туда попасть. Хотя дорого, ох как дорого! Две мины, как они считают, требует такая девка! Ведь это не рабыни. Нет, свободные, добровольно выбравшие это ремесло, специально обученные. Ах, что за девки! Жизни не видел тот, кто не бывал в Александрии! А кто был, тот будет тосковать и мечтать поехать туда еще раз.

— Но ты ведь должен был плыть на