Уле-Александр идёт в школу - Анне-Катарина Вестли

– Хочешь прокатиться на моём велике? – спросил Уле-Александр.

– Спасибо. Очень хочу.

– И на моём прокатись, – сказала Ида.

– И на моём, – добавил Монс.

– Я первый предложил, – сказал Уле-Александр. – Чур первый велик мой.

Ида насупилась, и было видно, что очень рассердилась.

– Ты сейчас упадёшь и будешь брыкаться двумя ногами? – спросил Монс с большим интересом.

Ида ничего не ответила, только косичками тряхнула.

– Можно я буду одалживать велосипеды по-одному? – спросил Оливер.

– Да, – ответила Ида. – Но чур я вторая в очереди. А у тебя никогда не было велика, что ли?

– Не было, – сказал Оливер. – У нас денег на него нет. Маме приходится работать очень много, чтобы заработать нам на жизнь. Папа наш в больнице, а надо платить за квартиру и вообще.

– Где уж тут взять денег на велосипед. Жизнь очень вздорожала, – сказал Уле-Александр. Он много раз слышал, как взрослые говорят так друг другу.

– Нет, мы очень хорошо живём, – тепло проговорил Оливер. – У нас вкусный обед каждый день. Мама умница у меня.

– Почему мы не взрослые? – распалилась Ида. – Вот вырастем, заработем кучу денег и купим Оливеру велик.

– Лучше б мы прямо сейчас заработали кучу денег или накопили и купили Оливеру велик. Тогда мы могли бы все вместе гонять в парке наперегонки, было бы здорово.

– Я как подумаю об этом, сразу улыбаюсь, – сказал Оливер.

– Знаете, что я придумал? – сказал Уле-Александр и перешёл на шёпот для большей таинственности. – Помните, бывают такие люди, они ходят по дворам, поют и играют, а им кидают деньги в шляпу.

– Я могу играть на расчёске, – заявил Монс.

– А я умею стучать крышками, – вспомнила Ида.

– Я тоже могу играть на расчёске, – сказал Уле-Александр, – а Оливер будет дирижёр. Но нам нужны кепки. У каждого должна быть кепка или шляпа. Давайте так: сейчас мы все идём по домам и ищем, что найдётся, а потом встречаемся тут.

Уле-Александр влетел в квартиру совершенно запыхавшись. Мама была на кухне, но Уле-Александр не мог тратить время на разговоры с ней. Он знал, что у папы есть кепка. Она лежит на полке. Уле-Александр подцепил её зонтиком и выудил. Там же на полке виднелась и шляпа. Надо захватить и её, неизвестно, найдётся ли что у Оливера.

Когда Уле-Александр спустился вниз, все уже были в сборе. Ида одолжила у тёти Петры шляпу от солнца. У неё были такие широкие поля, что стоять рядом с Идой никто уже не мог. Монс щеголял в папиной кепке, она сползала ему на глаза. Уле-Александр тоже надел кепку, а шляпу одолжил Оливеру – тот очень обрадовался.

– Начнём с чужого двора, – решил Уле-Александр. И они вышли за ворота.

– Мы войдём, встанем красиво, скажем: «Раз, два, три!» – и заиграем, – сказал Уле-Александр.

Они дошли до каких-то ворот и зашли во двор.

– Как-то здесь страшно, – поёжился Монс. – Мы здесь никогда не бывали.

– Это просто тут в арке темно, – сказала Ида. И правда, как только они вышли в сам двор, стало светлее и веселее.

– Да тут полно окон, – прошептал Уле-Александр. – Значит, и квартир полно, а в каждой люди. Ого, сколько денег наберём! Раз-два-три – начали!

Уле-Александр с Монсом наяривали на расчёсках, Ида стучала крышками со всей силы, а Оливер дирижировал и пел высоким, тонким голосом.

Распахнулось одно окно, и к их ногам упал кулёк. Но, когда они развернули его, там была всего одна монетка в пять эре.

– Прекрасно, – сказал Уле-Александр. – Видите, получается.

Они долго кланялись и махали окну, откуда им бросили пятачок.

– Переходим ко второму номеру, – сказал Уле-Александр. – Раз-два-три!

Они заиграли песню «Все маленькие пташки». Монс знал партию второго голоса, и песня звучала божественно, Уле-Александр аж заслушался. И вдруг посреди песни раздался грозный рык из какого-то окна.

– Это что за дети? Вы откуда взялись? Вы здесь не живёте! Ну-ка марш отсюда, а то сейчас я спущусь. Ишь расшумелись!

Уле-Александр обвёл всех взглядом.

– Выходим строем, – сказал он. – Не бежим! А то он решит, что мы его испугались.

– А мы по правде испугались, – ответил Монс, – но ему этого не покажем.

Они гордо вышли на улицу, но заходить в чужие дворы им что-то больше не хотелось.

– Давайте сходим в магазин, узнаем, сколько велосипед стоит, – предложила Ида.

Трёхколёсный велосипед стоял у самых дверей магазина.

– Мы хотели спросить, сколько такой стоит, – сказал Уле-Александр.

– Сорок крон, – ответил продавец.

– Ого, – протянул Уле-Александр. – Придётся нам ещё попеть.

Они пришли в свой двор. Тут они никого не боялись, потому что всех знали.

– Раз-два-три – поём! – скомандовал Уле-Александр.

Только они начали, как рядом с ними упал свёрток. А в окне наверху показалась лохматая голова тёти Петры.

– Как чудесно! – крикнула она. – Почти как в Италии. Там всё время поют серенады под окнами!

Следом распахнула окно мама. Она бросила им кулёк с четырьмя кексами.

– Мама опять всё перепутала, – вздохнул Уле-Александр. – Но подкрепиться тоже надо.

Как ни странно, из других окон им ничего не кинули.

– Пойдёмте ко мне считать, – предложил Уле-Александр.

В первом дворе им подали пятачок, а тётя Петра набила в свой свёрток много монеток по одному и два эре, и сколько там получилось денег, было пока непонятно.

– Мне пора домой, – вспомнил Оливер. – Я обещал сварить картошку к маминому приходу, а мне ещё в магазин надо зайти.

– До завтра! – сказал ему Уле-Александр на прощание.

Дома мама помогла им сосчитать деньги. Набралось девятнадцать эре.

– Это слишком мало, – вздохнул Уле-Александр. – Нам надо сорок крон.

– Зачем вам так много денег? – удивилась мама.

– Нам надо заработать Оливеру на велосипед, а он стоит сорок крон.

– У-у, – задумчиво протянула мама. – Я думаю, что самое простое – устроить ярмарку у нас в доме. Мы попросим всех, кого знаем, прийти и купить билет.

И мама тотчас позвонила тёте Петре. Ничего лучше она и придумать не могла: тётя Петра загорелась идеей ярмарки. Она вспомнила массу странных прекрасных предметов, которые она может пожертвовать на продажу. Уле-Александр тоже пересмотрел все свои игрушки и решил, что отдаст грузовик. Мама испекла три каравая вкусного хлеба и пирог, а Монс притащил две старые вешалки.

Ярмарка была назначена на среду, но все дни до неё у ребят было очень много дел.

Наведываться к Оливеру они не успевали, а сам он думал, что знает их пока слишком мало, чтобы заявиться к ним без приглашения. Он с радостью вспоминал тот день, когда они ходили по дворам и пели. Денег на велосипед они, конечно, не набрали, ну и ладно. Зато ребята добрые и хотели ему помочь. Оливер только не мог понять, почему они больше не приходят, почему не хотят с ним разговаривать. Какие-то они всё-таки странные. Сперва были злые, потом стали добрые, а теперь никакие.

Оливер расстраивался зря, но он же ничего не знал. Просто мама Уле-Александра сказала, что, может, и неплохо заранее не рассказывать Оливеру о ярмарке. Вот будет для него сюрприз, если они наберут денег ему на велосипед!

В среду ровно в четыре часа тётя Петра позвонила в дверь квартиры Уле-Александра.

– Прошу прощения, благотворительная ярмарка проходит здесь? – спросила она так, будто никогда в глаза не видела ни Иду, ни Монса, ни Уле-Александра.

– Здесь, – ответил Уле-Александр. – Не хотите ли купить билеты?

– А сколько стоит один билет?

– Десять эре, – сказал Уле-Александр.

– Десять эре, – повторила Ида.

– Десять эре, – добавил Монс.

– Большое спасибо, поняла. Тогда я хочу десять билетов, чтобы выиграть этот грузовик, десять – для кружки с трещиной, пятнадцать билетов – для вешалки, потому что мне их вечно не хватает, и пять вот для этого клубка шерсти.

– Это очень дорого тебе будет, – шёпотом сказал Уле-Александр.

– Да уж, – кивнула тётя Петра и достала монетку в десять крон.

– Вот, получите, пожалуйста. А сдачи не надо, пусть пойдёт на хорошее дело.

– Ничего себе! – восхитился Уле-Александр. – У нас уже десять крон и девятнадцать эре! Отлично!

Потом пришли бабушка с дедушкой, и родители Иды, и родители Монса, и даже соседка Уле-Александра.

Дедушка вёл себя странно. Войдя, он сразу подошёл к ярмарочному столу и сказал:

– Пять билетов, пожалуйста.

Купил и сел на диван. Но через короткое время подошёл к столику снова:

– Пять билетов, пожалуйста.

И так он говорил каждый раз.

– Представляете, теперь мы вообще не знаем, сколько у нас денег, – сказал Уле-Александр.

Мама купила несколько билетов за Кроху, папа – за Пуфа, Монс,