Уле-Александр идёт в школу - Анне-Катарина Вестли

– Главное – не торопиться, – сказал он сам себе. – Тогда точно не порежешься.

Уле-Александр отлично справился, правда, куски получились довольно толстые, но это ведь не беда. Уле-Александр намазал на хлеб масло, а сверху варенье. Бутерброды вышли очень вкусные, но очень сытные, сразу чувствуется, кто их делал. Уле-Александр съел один и объелся. Остальные подождут папу с мамой, решил он.

Позавтракав, он открыл ранец и проверил, лежит ли в нём пенал. Тот был на месте, и в нём красовался новый длинный карандаш, который дал Уле-Александру папа взамен исструганного.

Тут наконец на кухню, зевая, вышла мама.

– Завтрак готов, ешь скорее, – сказал Уле-Александр.

– Иди поиграй на улице, – посоветовала мама. – До школы ещё четыре часа.

– Хорошо, – кивнул Уле-Александр. Вышел из квартиры, но через пять минут вернулся.

– Долго ещё ждать? – спросил он.

– Очень долго, – ответила мама.

– Плохо, – грустно сказал Уле-Александр. – Я ни дома усидеть не могу, ни на улице погулять.

– Знаешь что, – предложила мама. – А порисовать ты не хочешь? Нарисуй, как Уле-Александр идёт в школу.

– Это я могу, – кивнул Уле-Александр и взялся за рисунок. Накалякал его в две минуты и сказал: – Лучше я пойду посмотрю, как там остальные.

Сначала он спустился на четвёртый этаж к Иде. В дверях он столкнулся с её родителями, они опаздывали на работу.

– Поздравляю, школьник! – сказал папа Иды.

– И вас с праздником, – ответил Уле-Александр.

Ида сидела на стуле в полной готовности. Косички туго заплетены, платье отглажено, на спине ранец. Но бедная тётя Петра! Она не успела собраться и металась по дому в халате, пытаясь навести порядок. Взяла сыр со стола, чтобы убрать, но некстати вспомнила, что не застелила постели. Пошла стелить постели и припомнила, что не погладила платье, в котором ей идти в школу. Включила утюг, но поняла, что накопилось слишком много грязной посуды, и принялась её мыть.

Тогда Ида сказала:

– Уле-Александр, придётся нам сегодня помочь тёте Петре, иначе порядка не будет. Давай сначала уберём со стола.

– О, какие вы милые, дети, – сказала тётя Петра. – Как вы меня выручили! А то я сегодня рассеянная.

Ребята убрали со стола и пошли стелить постели.

– Тётя Петра, только дай честное слово, что ты быстро оденешься, – попросила Ида.

– Конечно, – очень уверенно сказала тётя Петра. – Только платье поглажу.

А утюг тем временем сильно разогрелся. Тётя Петра лихо провела им по платью, утюг сердито зашипел, тётя Петра вскрикнула… и на платье прямо на животе расплылось коричневое пятно.

– Какой ужас! – простонала тётя Петра. – Что же мне делать? Это моё единственное подходящее платье. Не могу же я идти в школу в рабочем халате, в котором рисую.

– В первый день точно не можешь, – ответила Ида. – Давай подождём, пока утюг остынет. Ты догладишь платье, и мы на него посмотрим.

– Что бы я без тебя делала, Ида? Ты такая разумная! – сказала тётя Петра.

Она немножко выждала и погладила всё платье, утюг стал уже подходящей температуры, так что новых пятен тётя Петра не насажала. Она решительно надела платье на себя… и снова огорчилась, потому что коричневое пятно очень бросалось в глаза.

– Придумала! – вдруг сказала тётя Петра. И притащила свою большую плетёную сумку, с которой ходит на рынок.

Она держала её у живота, и теперь никто в целом мире не догадался бы, что утюг оставил след на платье, – посреди квартиры стояла нарядная дама в наглаженном платье и с большой сумкой.

– Очень хорошо, – одобрительно кивнула Ида. – Тебе осталось только причесать волосы, а то ты очень лохматая.

– Да, да, сейчас, – всполошилась тётя Петра.

Но волосы тёти Петры любили причёсываться долго, и чем больше она их расчёсывала, тем пышнее торчали они во все стороны и уже почти закрыли ей лицо.

– Попробуй намочить расчёску, – посоветовал Уле-Александр, – обычно помогает.

Тётя Петра вышла в ванную, а когда вернулась, её было не узнать – волосы лежали гладко, как прилизанные.

– Честно, мне больше нравится, когда ты курчавая, – сказал Уле-Александр.

– Они сейчас высохнут, – успокоила его тётя Петра, – и станут ещё пышнее, чем были. Ну всё, я готова идти в школу.

– Я чуть не забыл с вами, что сам иду в школу, – вдруг вспомнил Уле-Александр. – Мне пора бежать. Увидимся в школе.

Оказалось, что дома его дожидаются и бабушка, и Оливер. На бабушке был красивый красный кардиган, когда-то Уле-Александр ходил с ней вместе его покупать. Оливер сидел важный и гордился, что бабушка так красиво нарядилась.

Мама тоже было готова, и они тронулись в путь.

Уле-Александр и Оливер сперва убежали вперёд, но ближе к школе Уле-Александр взял маму за руку, а Оливер пристроился к бабушке.

На школьном дворе яблоку негде было упасть: множество детей, и с каждым свой взрослый. Дети не носились вокруг, как обычно, а стояли тихо и чинно: ждали.

– Ты знаешь, что мы будем делать? – спросил Уле-Александр.

– Я думаю, вы просто поздороваетесь с учительницей, и всё, – ответила мама.

– Фуф, как мне всё это не нравится, – сказал Уле-Александр.

Так они простояли довольно долго, пока наконец из школы не вышел человек и не закричал громким голосом, что все приглашаются в физкультурный зал.

– Это завуч, – представила его мама.

В зале завуч объявил, что сейчас будет читать список первоклассников, а кто услышит своё имя, должен говорить «Я!» как можно громче.

– Не зря я боялся, – вздохнул Уле-Александр. – Начинается.

– Ничего страшного, – подбодрила его мама. – Просто скажешь «Я!», и всё.

– Это страшно, – ответил Уле-Александр.

Он стоял и произносил про себя «Я!» каждый раз, как выкликали новое имя. Похоже, до Уле-Александра этот завуч нескоро доберётся. Уле-Александр услышал, что назвали Иду и она как ни в чём не бывало ответила «Я!».

Потом назвали много разных имён, Уле-Александру незнакомых, но вдруг он услышал фамилию Монса.

Повисла долгая пауза, наконец Монс тихо сказал: «Я».

Потом перечислили ещё много-много имён и дошли до Оливера. Но он якать не любил, поэтому отвечать не стал. Бабушка пропела: «Я-я-я!» – так что он мог и не говорить ничего.

«Я-я-я-я», – повторял Уле-Александр про себя, но, когда очередь наконец дошла до него, он не смог произнести ни звука! Рот открывался, губы шевелились, но ни звука не было слышно! Уле-Александр рассердился. Он так долго тренировался, а голос его подводит.

Уле-Александр глубоко вдохнул и наконец крикнул «Я!». Да так, что стены задрожали.

– Вот молодец, – похвалил его завуч.

Потом Уле-Александр познакомился с учительницей и пошёл в свой класс. Уле-Александр, Монс и Оливер, к их общей радости, попали в один класс.

Учительница очень мило поговорила с ними о том о сём и отпустила их домой. Уле-Александр прямо парил в воздухе, такое он чувствовал облегчение. Надо же было так глупо испортить себе всё лето мыслями о том, какая страшная и ужасная жизнь ждёт в школе, а там оказалось очень интересно.

Когда Уле-Александр пришёл домой, его послали в магазин.

– Ты сегодня в школу ходил? – спросила продавщица.

– Да, ты же знаешь.

– Что ты там делал?

– Громко ответил «Я!», – очень гордо сказал Уле-Александр. – И если ты ещё не ходишь в школу, то знай, что и тебе в первый школьный день придётся громко и внятно сказать «Я!», так что начинай тренироваться.

Все люди разные

Вот как так получается, – спросил Уле-Александр, – только что радовался и вдруг огорчился?

– Ты какие-то трудные вопросы задаёшь, – ответила мама. – А сейчас ты грустишь или радуешься?

– Не радуюсь, – ответил Уле-Александр. – Вот если бы у меня было сто пятьсот тысяч миллионов крон, тогда бы я радовался.

– Это неизвестно, – вздохнула мама.

– Во всяком случае, я бы очень обрадовался, если бы у меня было пятьдесят эре на мороженое, – сказал Уле-Александр.

– Это тоже неизвестно. Мороженое ты съешь за пять минут и снова станешь искать, чем себя порадовать.

– Сегодня меня всё равно никак не порадовать, – грустно сказал Уле-Александр, – потому что Оливер, Монс и Ида заняты и мне не с кем играть. А кроме того, есть одна вещь, о которой я не хочу говорить, а она меня огорчает больше всего.

– Если ты не хочешь говорить, мне трудно узнать, о чём речь, – ответила мама. – Но я твёрдо знаю, что часто нас радуют совсем маленькие простые мелочи.

Уле-Александр пробубнил что-то непонятное. Мама стала убирать со стола. Уле-Александр смотрел-смотрел и тоже включился.

Потом мама мыла посуду, а Уле-Александр