Артек. Сквозь столетия - Елена Ольшанская

– Да я не об этом! – отмахнулся Митя. – Ты слышал? Он сказал «Наполеон»! Походу, Дерево перенесло нас не обратно домой, а ещё дальше в прошлое.

– Так... Нужно срочно найти Дерево Желаний, – решительно сказал Андрей Андреевич.

– Вот оно! – Митя протянул шишку. – Это всё, что осталось от Дерева. Походу, мы теперь навсегда застряли в прошлом.

Андрей Андреевич проворно схватил шишку и крепко её сжал.

– Эй, ты! А ну-ка верни нас домой! – грозно приказал он.

– Чего ты на неё орёшь!

Митя выхватил шишку, сияние от которой затухало прямо на глазах.

– Шишечка, дорогая, прости его, пожалуйста, – Митя поднёс шишку к самым губам и ласково прошептал: – Прошу тебя, верни меня в 2025 год.

Но шишка всё гасла и гасла, пока не потухла окончательно.

– Поздравляю, – строго сказал Птичкин, – сломал шишку!

Но тут же опомнился:

– Погоди... Но ведь Наполеона не было в Артеке?

Митя испуганно посмотрел на Птичкина:

– Походу, нас перекинуло не только во времени, но и в пространстве!

– Вот ты умник! – съязвил Андрей Андреевич. – Может, ещё скажешь, куда нас перекинуло?

Но Митя только растерянно оглядывался.

– Ладно, – решительно ответил Птичкин. – Пойдём, попробуем узнать, где мы вообще оказались.

Он двинулся в ту же сторону, куда ускакали всадники, но Митя его вовремя остановил:

– Ты куда? Не терпится ещё раз с французами встретиться?

Птичкин на секунду замер. Он как будто снова увидел направленные на него старинные пистолеты, а заодно и револьвер Клюева, высунувшийся из-за плеча синего мундира.

– Да... нет... погоди... Давай лучше туда!

Он махнул рукой к лесу, и Митя повернул за ним.

Мужик, топор и девушка в белом

Хорошо идти летом по лесной дороге, если знать, где ты находишься. А когда ты попал на двести с лишним лет назад и в любой момент на тебя могут выскочить иностранные граждане с пистолетами, всё время приходится быть начеку.

Впрочем, соотечественники тоже могут быть грозными и опасными. Как, например, дед с бородой, который вдруг появился из-за дерева с топором в руке. Стоит, топором поигрывает и смотрит подозрительно. Что, впрочем, было вовсе неудивительно, если поглядеть на Птичкина, одетого в спортивную куртку и в худи с капюшоном, а также на Митю в шортах.

За спиной деда виднелись две головы: одна вихрастая, мальчонки лет десяти, и вторая, с длинной косой – девочки чуть помладше. Вокруг ствола дерева, рядом с которым стояла странная компания, была намотана толстая верёвка, как канат. Один её конец был привязан к большой ветке, а второй уходил куда-то вверх. Несколько секунд путники молча смотрели друг на друга.

– Вы хтой такие? – спросил наконец дед. – Хранцузы?

И ухватил топор покрепче.

– Нет, нет, мы свои! – заторопился Андрей Андреевич.

И тут вдруг, как чудное видение, появилась девушка в белом платье и элегантной шляпке с лентами. Стройная и вся как будто воздушная. «Чисто эльф», – подумал Митя. «Ничёсе!» – пронеслось в голове у Птичкина.

– Ну, что, Архип, выбрал ветку? – спросила она мелодичным голосом.

– Дык... нет ещё, Ваше сиятельство, – пробормотал дед, снимая шапку, а потом обернулся на наших героев – и как пошёл на них со своим топором! – То вон, вражьи морды!

– Стойте, стойте! – Птичкин, словно защищаясь, вытянул перед собой руки. – Мы не вражьи, мы свои!

Митя быстро соображал, что делать, но в голове крутилось только одно: «Кринж какой-то!» Наконец он выдавил из себя:

– Ваше... си...сиятельство... Пардоньте за мой лук... На нас французы напали, еле ноги унесли.

Девушка с удивлением молча смотрела на странных путников. Зато дед Архип почесал в затылке и вставил своё веское слово:

– Они, может, и не хранцузы, но говорят как-то странно и одеты чудно. Не по-нашенски.

– Да свои мы, – осмелел Митя. – Из столицы.

– Неужто из самого Петербурга? – спросила девушка.

Митя быстро переглянулся с Андрей Андреевичем и продолжил:

– Точно, из Петербурга.

– Поребрик, парадная, шаверма... – вклинился Птичкин.

Андрей Андреевич два раза был в Санкт-Петербурге и запомнил, что вместо слова «подъезд» петербуржцы говорят «парадная», а «поребрик» означает особый вид архитектурной кладки в виде орнамента. Зачем он приплел сюда шаверму (она же шаурма), он и сам не знал. Двести лет назад это арабское блюдо ещё не было известно в Петербурге. Зато звучало красиво и непонятно.

– А вас как же величать, милостивый государь? – спросила удивительная девушка, не обращая внимания на Птичкина.

– Неверовский... – ответил Митя. – Дмитрий.

– Неверовский?! – радостно воскликнула девушка. – Не родственник ли вы нашего доблестного генерал-майора?

– Точно так, – с достоинством ответил Митя. – Дмитрий Петрович – мой... дядя.

Андрей Андреевич двинулся было вперёд, чтобы тоже представиться, но Митя его опередил:

– А это ...холоп мой, Андрюшка-дурачок!

Птичкин сделал страшные глаза:

– Я – холоп?!

– Засохни, – тихо прошипел Митя.

Андрей Андреевич хотел как следует тряхнуть Митю за воротник за такие слова, но, взглянув на топор в руках Архипа, быстро опомнился – ещё один «Клюев» на его голову был явно лишним.

– Прошу простить, Ваше сиятельство, чернь... Что с него взять, – вежливо произнёс Митя.

Девушка улыбнулась и протянула руку в белой кружевной перчатке ладонью вниз:

– Я не представилась, простите. Надежда Зубова.

Митя хотел пожать руку, но Андрюшка-холоп зашептал из-за спины:

– Барин, ручку-то целовать надо!

Надо так надо. «Жесть, конечно», – подумал Митя и осторожно наклонился к руке в перчатке. Но вдруг он почувствовал, что его движениями словно руководит кто-то другой. Он приложился губами к пальцам, поднял глаза, улыбнулся и, распрямляясь, проводил руку Нади немного вверх и только потом отпустил. За что получил одобрительный взгляд девушки. Каким-то неведомым образом он понял, что сделал всё правильно, именно так, как было положено прикладываться к руке дамы в начале девятнадцатого века. «Абсолют, что ли, помог? – подумал Митя. – А может быть, кровь предков? Неважно, главное, что не спалился».

– Ваше сиятельство, нам пора, – сказал Архип, не сводя взгляда с Птичкина и Мити.

– Что ж... – Надежда Зубова на мгновение задумалась. – А вы не хотите к