Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин

почаще встречать, да опасно стало. Слышал я, в Новогороде попы недавно капище Перуново разорили, так Перун, рассказывают, обещал отомстить. Люди слышали. А у нас под Синюшным камнем Велеса храм изничтожили. Ведун в засаду попал, похоже, на их стороне какой-то сильный чёрный маг теперь действует – прикрыл своих разбойников кругом невидимым. Нас пока Белбог хранит, слава ему, Всевышнему.

Внезапно остановившись, ведун задрал голову, придержав шапчонку. Высокая скала – Горючий камень, заросший по южному склону ёлкой и сосной, здесь голый, круто вздымался к облакам. Еле угадываемая тропка терялась в гиблых красноватых лишайниках и сыпунах, кривясь меж хаотично накиданными божьей рукой валунами.

Ведун первым шагнул на каменные завалы. Дед с внуком, обдираясь о твёрдые грани и соскальзывая, поспешили за ним. Похоже, Воинко знал здесь каждый уголок. Не глядя, он ставил ступни на единственно верные выступы и впадинки. Горий, как только сообразил присматриваться к ведуну, сразу ускорился, но от Белогоста всё равно отставал. Последние сажени, выбившиеся из сил, они преодолевали почти по-пластунски – тут уже была набита слабая каменистая тропа, увидеть которую, впрочем, изгои не могли – действовало заклятье ведуна.

Несколько раз он останавливался, молча поджидая их – перед светлым местом произносить пустые слова считалось дурным тоном – Белбог рядом, слышит. На вершине обнаружилась широкая площадка, саженей пятьдесят на сто, заросшая низкой бузиной, недавно осыпавшей снежинки-соцветия. Тут же поднималась на десяток приземистых кедров роща, за ней и жило капище. Роща оказалась чиста, ни тебе поваленного деревца, ни каменного завала. А вот и капище. Его окружали густые калиновые кусты, волхвами любимые, тоже отцветшие, которые Воинко лет десять назад, выкопав на террасе внизу, посадил здесь, устроив, таким образом, живую изгородь. За лета кусты разрослись, и сейчас кумир Белбога полностью укрывался за зелёной стеной.

Шагнув в узкий проход, почти незаметный в густой листве, Воинко поманил Донских. Горий впервые попал в капище Белбога. В храме Макоши, что издавна стояло на селе, он бывал частенько. Там же, когда ему исполнилось двенадцать лет, Дары[19] украсили голову парня васильковым венком, символизирующим вступление в возраст, когда мальчику наступала пора получать тайное, неизвестное никому, кроме волхва и его самого, имя. В тот заветный день Гор и узнал его – настоящее, защищённое от наговоров и сглазов.

Войдя через заросший проём вслед за дедом, парень с любопытством огляделся. Капище саженей двадцать в поперечьи. В центре высился болван из потемневшего от времени дуба, в правой руке он сжимал железный пруток. Гор уже знал, Белбог – судия. Искусно вырезанные глаза его смотрели на вошедшего строго и изучающе, будто бог желал понять – натворил ли человек уже чего-нибудь или ещё не успел. В углу чуть пониже торчал второй болван – Чернобог, неразлучный брат и противоположность Белбогу. Его грубо вырубленное лицо выглядело устрашающе.

У ног Белого идола на широком помосте уложены рядами золотые и серебряные украшения, здесь же высохшие полевые букеты, кусок вяленого мяса – охотник выделил от добычи. Всё – приношения Богу, накопившиеся за долгое время. У Чернобога – в основном, сено и коренья – символические подарки. По кругу перед помостом выглядывали из земли жировики-лампы. Горий заглянул за спины идолов, там парил искусно сделанный крылатый конь в полроста Белбога. Сразу же зачесался язык спросить – зачем он Белбогу, но торжественность обстановки заставила проглотить вопрос. Сегодня его ждал важный ритуал: на глазах у божества он должен принять в руки меч и с этой минуты стать мужчиной-воином.

Быстро переодевшийся в белую до пят рубаху, Воинко повесил на шею каменный лазоревого цвета образ Бога Рода с кудрявым подростком рядом – Белбогом. Указав пальцем, поставил волнующегося юношу в центр круга, ограниченного жировиками, дед Несмеян уже суетился вокруг, зажигая. Закончив, Донской-старший, выполнявщий роль представителя и поручителя за внука перед Богами, бережно, словно дитя, поднял на открытых ладонях трофейный меч.

Внезапно Воинко преобразился: только что спокойно-рассудительный старик, он вдруг помолодел, грудь развернулась, лицо нахмурилось. Пропев гимн Богу, волхв, крепкий светлый муж, принял меч из рук Несмеяна. Жестом приказал парню встать на колено. Внутренне трепеща, Гор опустился, и оружие плашмя прижалось к темени. Губы Воинко быстро-быстро зашевелились, под конец он возвысил голос, и парень разобрал слова: «Да не подведёт меч господина свово, как и он не подведёт его, да будет крепка Совесть наша и да будут все деяния наши во славу Предков наших и во Славу Рода Небесного и ипостаси его Белбога! И слово наше крепко, аки камень алатырь.

Тако бысть, тако еси, тако буди!»

Подняв юношу взглядом, Воинко торжественно вложил в протянутые руки очищенный молитвой меч. Зардевшийся Горий двумя руками высоко поднял оружие над собой.

– Не посрамлю славу русичей, Богами-предками данную. Тако ести!

В этот момент ему показалось, небесный луч, вырвавшийся из-за проплывавшего облака, зайчиком скользнул по лезвию меча. Долю мига он играл на металле красками. Затем, преломившись на грани, снова метнулся в бездонную ввысь. От того луча меч вдруг отяжелел и раскалился, как уголь из печи, и Горий от неожиданности чуть не выронил клинок. Ему пришлось напрячься изо всех сил, чтобы удержать оружие в руках. Медленно, не подавая вида, как ему больно, парень опустил меч к ногам. Обожжённые руки саднили, очень хотелось, собрав ладони вместе, подуть на них, как в детстве, но парень крепился. Он же теперь мужчина, воин, а воину негоже показывать на людях слабость.

Дед Несмеян незаметно оттёр слезу с заросшей щеки.

Ведун как-то незаметно преобразился, и перед Донскими вновь стоял заботливый мудрый старик. Подойдя к юноше, нет, теперь к мужчине, волхв приобнял растроганного парня:

– Поздравляю Гор, теперь ты воин Веры. Конечно, правильнее было бы у Перуна благословение на оружие получить, да где он ныне? Разорили святое место изверги. Белбог старше Перуна, тот ему внуком приходится. Ну да Дед[20] на нас не в обиде. Луч он прислал – видел же. Значит – принял тебя в светлое воинство. Теперь можешь всем говорить, что сам Белбог твое оружие очистил и к бою подготовил. Так что применяй меч только супротив ворога, а не против беззащитных. Против детей, стариков и женщин разрешается его в дело пускать, только если они на тебя первыми с оружием в руках напали. А с врагами в открытом сражении или засаде будь в меру жесток и в меру великодушен, если враг того заслуживает. Ну, – он отпустил Гория, поглядывающего подозрительно замутнёнными глазами, – вот и всё. Подождите меня за